— К чему вы клоните, Кембритч? —
медленно, раскатывая слова, поинтересовался Хорошевский.
— Я прошу вас взять меня в
сопровождение завтра, — сказал Люк, — а после церемонии, обещаю, я
вернусь в больницу. Меня не будет несколько часов. Но я смогу
наконец-то извиниться и принять награду. Что вы думаете, Степан
Иванович?
— Ладно, — произнес посол после долгих
раздумий. — Но вы будете должны мне услугу, виконт. Я ухожу через
телепорт завтра в пять вечера. Будьте в посольстве в это
время.
— Благодарю вас за понимание, — с
жаром сказал виконт и постарался, чтобы вся его фигура выражала
безграничное обожание и благодарность.
Около одиннадцати вечера в столичный
дом Кембритчей постучался человек. Одет он был совсем не по погоде
— на улице моросил холодный вязкий дождик, а мужчина нетерпеливо
переступал ногами в слишком больших промокших тапочках, поправлял
странный плащ, больше похожий на больничный коричневый халат,
из-под которого виднелись светлые пижамные брюки.
Пришлось идти почти два квартала
пешком, прежде чем удалось поймать такси. И хорошо, что по пути не
попался какой-нибудь журналистик, иначе вся Инляндия завтра бы
обсуждала шокирующие заголовки утренних газет.
Поздний гость чертыхнулся, постучал
еще раз дверным молоточком, достал из широкого кармана телефон и
начал искать нужный номер. Но звонить не понадобилось — дверь
открылась, и невозмутимый дряхлый дворецкий произнес
величаво:
— Добро пожаловать, молодой лорд. Ваша
матушка уже несколько раз спрашивала о вас.
Люк покрутил замерзшим носом и
усмехнулся — для старого Уо́лдреда, работающего у матери, сколько
виконт себя помнил, и графиня Кембритч все еще была «молодой
леди».
Уолдред принял у Люка промокший халат,
аккуратно перекинул его через руку, предложил сухие
туфли.
— Нет-нет, — сказал беглый виконт, —
мне сейчас нужно переодеться, я промок насквозь. И распорядитесь
принести мне чего-нибудь согревающего, Уолдред.
— Ваши покои протоплены, там вас ждут
одежда и кувшин превосходного грога, — не обращая внимания на
мокрые следы от носков лорда, сообщил дворецкий. — Ужин подавать в
комнаты?
— Нет, — отозвался Люк уже с лестницы,
под невозмутимым взглядом старика снимая через голову пижамную
кофту, — если мать еще не спит, я хочу пообщаться с ней за ужином.
И да, Уолдред, за мной могут гнаться полчища врагов. Если будут
ломиться в дверь, вы меня не видели.