— Все надо делать вовремя, Лукас, — наставительно говорил король
в трубке. — Ты это поймешь. И выполнять обещания, если уж дал их.
Шарлотта в Дармоншире?
— Да, — недовольно буркнул Люк. Инландер усмехнулся.
— Я дам тебе три ночи на брачные радости. Затем возобновлю наши
уроки. О времени сообщу. Наслаждайся новым статусом, Лукас. Сейчас
я должен ехать. И еще раз: ты очень порадовал меня. Ты даже не
представляешь, как это важно. Все-таки боги милосердны и
определенно любят тебя…
В трубке зазвучали короткие гудки, и Люк убрал ее в карман,
прислонился плечом к дверному косяку. Из ванной вышла Марина,
посвежевшая, собравшаяся.
— Ты теперь будешь следить за мной? — поинтересовалась она
едко.
— Я боюсь за тебя, Марина, — искренне признался Кембритч. Страх,
который он испытал в своем кабинете, понимая, что теряет ее
навсегда, и потом — наблюдая, как «Колибри» летит с обрыва, — до
сих пор заставлял сжимать кулаки и колол в груди.
— Дай мне побыть одной, — резко сказала принцесса. — Я не
повторю свою глупость, обещаю, — она зло усмехнулась. — Обычно я
придумываю новые.
Люк кивнул, достал из кармана пачку сигарет, отвернулся.
— Я подожду тебя в гостиной.
— И не кури здесь, — сдавленно сказала она ему в спину, когда он
уже закрывал дверь. — Иначе я точно тебя убью, Люк.
Первое, чему научил Кембритча Тандаджи, — верить интуиции и
затаиваться, если чувствуешь, что дело на грани провала. Не делать
резких движений, не дергаться, вести себя спокойно, расслабленно,
убаюкивая тех, кто начал что-то подозревать. И наблюдать, наблюдать
и делать выводы. О том, где ошибся, о том, чем грозит ошибка и как
все исправить.
«Думать, — монотонно говорил ему господин начальник, распекая за
очередное рискованное предприятие, — выбей это себе на лбу,
Кембритч: сначала думать, потом действовать. Отставить эмоции,
включить разум. Иначе я укреплюсь в убеждении, что боги дали тебе
великолепные мозги в насмешку. Как красивый автомобиль — дикарю,
который не умеет и никогда не научится им пользоваться».
Люк раздражался, дергал головой, курил, преодолевая желание
послать начальничка матом и уехать, — и учился терпению. Впрочем,
стоило только себе дать установку, и многолетняя привычка
профессионального гонщика сохранять хладнокровие в любой ситуации
перешла и в другие сферы жизни.