— Ты заставляешь меня нервничать, — усмехнулся он. — Сейчас не
скажешь?
— Нет.
«Потому что я хочу видеть твое лицо, когда ты узнаешь».
— Я приду через… — Я взглянула на часы. — …К двенадцати, Люк.
Сейчас, соберусь с духом, позавтракаю…
— Жду тебя.
— Угу, — уныло откликнулась я. Безалаберная свободная жизнь с
каждой минутой отдалялась все явственнее.
— Не грусти, детка, — насмешливо и чуть виновато сказал Кембритч
своим неподражаемым голосом. — Я бы все равно добрался до тебя и
вынудил выйти за меня замуж. И, клянусь, я рад, что это будет так
скоро. Мне не хватает тебя в моей постели.
Я улыбнулась и закрыла глаза от удовольствия. И язвительно
напомнила:
— Я еще не дала своего согласия, Люк.
Короткий, все понимающий смешок.
— Жду тебя, Марина. К двенадцати.
Я немного повалялась в постели, не желая вставать в новую
пугающую жизнь. На тумбочке рядом с кроватью лежал мешочек с иглами
— и каждый раз, когда я смотрела на него, по телу пробегал
холодок.
Наконец я так устала бояться, что села на кровати, решительно
сунула руку в мешок, закусила губу, закатала рукав пижамной кофты —
и воткнула иглу в левую руку. По телу пронеслась обжигающая волна —
и я застонала, упав на бок, глотая слезы и судорожно дергая
ногами.
Это было невыносимо больно. Зато потом, когда ожоговые ощущения
ушли, я сразу успокоилась. Хуже этого точно ничего не может быть,
поэтому я перестала оттягивать неизбежное, встала и пошла в
душ.
За поздним завтраком собралась вся наша уменьшившаяся семья.
Обычно в десять все уже занимались своими делами, но, видимо,
крепкий сон после вчерашнего накрыл не только меня. И если Василина
и Мариан были обеспокоены, как и отец, а Каролинку интересовало
только то, какое я надену платье, то Алинка имела вид чрезвычайно
рассеянный и немного безумный. Вилкой она ковыряла омлет с пряными
травами, что-то шептала, сердито хмурясь и повторяя свою
бессмыслицу. Иногда подносила кусочек ко рту, даже делала
кусательное движение — но вилка уходила в сторону, а сестричка
снова начинала бормотать.
— Ребенок, — позвала я настойчиво, когда так и не съеденный
омлет шлепнулся обратно в тарелку. Алина вздрогнула, сфокусировала
на мне взгляд. — Поешь, — я кивнула на пустую вилку, и она
недоуменно перевела взгляд на прибор. — Будет обидно, если ты не
сдашь свой жутко важный экзамен только потому, что от голода
упадешь в обморок.