Даже дома двух семейств стояли по обе стороны Веншицкой ратуши,
которая была построена в конце длинного Парадного проспекта,
упирающегося в королевский дворец. Сады владений Горни и Вудхаусов
огибали ратушу и почти смыкались позади, разделенные лишь узкой
старой улочкой. А уже парадные ограды выпирали на круглую площадь,
как два надувших зобы голубя. В своё время за такое нарушение
бургомистр взыскал с лердов консоляцию, то бишь штраф и ущерб, и
Горни гордились, что она была на десять эрингов больше, чем
уплаченная Вудхаусами.
Глава 4. О военных хитростях и их последствиях
«… ставки принимаются 11:8, что
однозначно говорит о том,
каковы шансы каждого из кандидатов.
Нет, я не считаю возможным
уточнять, на чью победу коэффициент
больше».
Из интервью лерда Холлбджорна
«Биржевому листку».
В этот вечер в упомянутых домах проходили почти военные
совещания.
Фло́ин Горни, добродушный, широкий, будто крепостные ворота, как
и полагалось потомку почтенной гномьей фамилии, такой же
красноволосый, как дочь, восседал во главе основательного и
длинного, всем своим видом хлебосольного стола. На столешнице
теснились блюда с жареными поросятами и окороками, колбасы
громоздились подобно стогам, запечённые гуси, фазаны и пулярки
лоснились жирными боками, мясные пироги возвышались башнями между
графинов с настойками и бутылок тёмного стекла с драгоценным
старинным вином. Семья и гости перекусывали после ужина, поскольку
ничто так не способствует умственной деятельности, как вкусная
трапеза.
— Так значит, этот эльфеныш все-таки встал на пути у моей
бусинки, — глава семейства кинул взгляд в окно столовой на
светящиеся в глубине соседнего сада окна особняка Вудхаусов и
положил себе ломоть ветчины — ароматной, со слезой. Ломоть
свешивался с обоих концов тарелки, как одеяло с узкой кушетки. —
Ничего, дщерь моя, папа Горни все сделает как нужно. Говоришь, тебе
нужно придумать ему испытание? Да еще и государственной важности?
Да кто же знает больше о государственной важности, чем гномы? — он
захохотал, и родня поддержала его смехом и выкриками, а матушка
одобрительно похлопала по спине.
— Папа, я сама справлюсь, — попыталась утихомирить родителя
Эбигейл. Она очень любила отца, но его забота иногда принимала
чрезмерные формы. Как тогда, когда он отправил Вудхауса в Гнилые
топи, например.