— Да, мы такие, — согласился дракон смешливо. — Иди. Только
скажи сначала, чем на самом деле дело-то закончилось?
— Да чем, чем, — буркнул эльф, чувствуя себя быком-тяжеловозом.
— Горни сожрала мухомор из своей сумки, наколдовала себе секиру…
пока я взывал к обычным деревьям о защите, пока они пробуждались от
зимнего сна, она вошла в состояние берсерка и, хромая, порубила всю
десятку костоломов на дрова. А я затем ее от отравления лечил: дозу
мухоморную превысила.
— Боевая девка, — с утрированной опаской проговорил дракон.
— А то, — почти с гордостью ответил Натаниэль. Поплелся к
открывшейся стене, за которой виднелось кострище и слышался шум
водопада, но за ней остановился, повернулся. Горни сладко сопела. —
Уважаемый, может, вы окажете мне честь? Назовете свое имя?
— Ты уже догадался, — кивнул дракон.
— Миль-Авентис?
— Вы очень похожи и непохожи на своих предков, — с печалью
ответил наставник магов. — В тебе меньше высокомерия, в ней —
гонора. И ответ на твой вопрос — не нужно тратить свое желание,
чтобы вернуть семье возможность иметь больше детей. Ты и сам в
состоянии снять проклятье.
Стена закрылась, поглотив недоуменное «Но как?» от Натаниэля, и
эльф остался в темноте пещеры.
Сгрузив Горни на ложе из веток — та свернулась калачиком — он
вновь разжег костер, закрепил его магически и, поколебавшись, лег
рядом с Эби. В конце концов, он должен приглядеть за ней, разве
нет?
В эту ночь им снилось исполнение самых разных желаний. Перед их
глазами проносились мантии магистра и перстни королевского мага,
звучали свадебные песни на обрядах с достойным гномом (у Горни) и
прекраснейшей эльфийкой (у Ната), сверкали ордена, путались под
ногами оравы детей, поднимались ввысь лечебница для животных и
мастерская амулетов, и родители обнимали и смотрели с одобрением,
но, главное, в душе было убеждение, что все правильно и как должно
быть.
И тихий голос шептал: «Я дарую вам смелость сделать верный выбор
в самый нужный момент».
***
Утром эльф встал раньше Эби, и оба сделали вид, что ничего не
произошло, а воспоминания — всего лишь сон, хоть и очень
реалистичный.
Ранним утром каждый слышал, как возится, собираясь в дорогу,
другой. Обоим казалось неудобным есть одному, но никто не решился
позвать другого позавтракать, а потому Горни прошла с независимым
видом мимо Вудхауса ко входу и пошагала наверх, а Натаниэль столь
же гордо двинулся следом.