— Эльвира Александровна, а где моя
одежда? — спросил я, как только она вынула округлые кончики
стетоскопа из ушей.
— Одежда? — удивилась она. — Понятия
не имею.
И стала мять своими теплыми нежными
руками мой живот.
— Так болит?
— Ничего нигде не болит, — заявил я.
Через час после ухода врача в палату вошла невысокая полная женщина
в белом халате, потом я узнал, это была сестра хозяйка, и принесла
старые детские трусики с дыркой возле резинки, такую же майку
немного мне великоватую и детскую пижаму с чужого плеча на два
размера больше, чем было необходимо. С помощью этой женщины я
кое-как оделся. Штаны пришлось подвернуть, рукава на куртке
закатать. Чтобы большие штаны с меня не спадали, женщина укоротила
и завязала узлом резинку. На пол рядом с кроватью сестра хозяйка
положила растоптанные детские тапки неопределенного
цвета.
Интересно, есть ли у Лады родители?
Мне никто об этом не говорит, а я не рискую спрашивать, мало ли,
скажу что-нибудь не то. Если она сирота, то я сам себе не завидую.
Казенный дом и дальняя дорога — это та еще перспектива. Кстати, еще
один вопрос, почему в больнице меня держат в отдельной палате? Явно
не ВИП клиент, тогда что? Какая-то заразная болезнь? Хотя нет, на
это не похоже. Весь медперсонал ходит в обычной медицинской одежде,
даже без медицинских масок. Тогда в чем дело? То, что дети в
больнице есть, я знаю. У меня резко обострился слух. Хорошо слышу
голоса играющих в соседней палате детей.
После ухода лечащего врача пришли две
молоденькие медсестры и повезли меня на каталке вначале на рентген,
потом ЭКГ, МРТ и вернули в палату только к обеду. Вставать с
каталки не разрешали, но я видел в коридоре и в других палатах
много детей. Почему меня не положили в одну из тех палат, пока
остается только гадать. Что с Ладой не так? Спрашивать об этом не
буду, надеюсь все постепенно само собой выяснится.
Обед, как и завтрак особо не
порадовал: жиденький молочный супчик с куском белого хлеба, каша
размазня и бледный чай. Это тощее тельце, что досталось мне в
лотерею, нужно кормить совсем не так. После обеда выпил три
таблетки, которые принесла медсестра, и запил водой из стакана.
Одна таблетка, шарик драже, очень похожа на
поливитаминку.
После обеда — тихий час, и я, как
только меня оставили в покое, сразу уснул. Проснулся от невыносимой
вони. Долго не мог понять от куда взялся запах? Потом сообразил,
что скорее всего к мозгу подключилось обоняние. Я чувствую запахи,
причем намного острее, чем это было в прошлой жизни. На меня сразу
обрушилась целая какофония из смеси различных запахов, которыми
полна любая больница.