– Черт, чувствую себя Буратино, – пробурчал Алекс и сделал
первый осторожный шаг все еще деревянными ногами. И чуть не упал
снова. Похоже, преодолеть этот участок в вертикальном положении в
подобном состоянии ему не светило. Надо было опускаться на
четвереньки и ползти, но с только что взятой «высотой» расставаться
очень не хотелось. Однако, покипя пару минут, парень, кряхтя от
боли в конечностях, опустился-таки на четвереньки и пополз
вперед.
– Вот те здрасьте… – ошеломленно выпалил парень, когда наконец
добрался до конца развалин. «Харлея» не было. Вообще. Никаких
следов. Алекс взвыл и выдал многоэтажную матерную тираду.
– Вот …ляди! Я ж даже еще кредит не закрыл, – протянул он со
слезой в голосе, завершив этим стоном матерную релаксацию, после
чего обессиленно привалился к тому самому полуразвалившемуся углу,
который единственный был виден с дороги. И что делать? Идти пешком?
В принципе, тут недалеко – полкилометра до дороги и еще где-то
километр-полтора по ней. Причем под горку. Пятнадцать минут шагом…
Ага, в его-то состоянии. Но никаких других вариантов не
просматривалось. Алекс еще несколько минут посидел, собираясь с
силами, а затем снова поднял себя на ноги и, пошатываясь, двинулся
вперед.
До шале, построенного предком Дитриха, он добирался, вероятно,
не меньше часа. Сколько точно – узнать было негде. Так что на самом
деле могло пройти часа и два, и три, а могло и всего полчаса.
Телефон-то не работал, а других часов у него отродясь не было.
Зачем, если есть телефон? Уже на финишной прямой Алексу в глаза
бросилось резкое несоответствие видимой картины современной
реальности – несмотря на темноту, ни само шале, ни виднеющаяся
вдали мрачным массивом деревня были совершенно не освещены. Ну вот
вообще ни единого огонька! Даже окна не горели.
– Авария на линии у них тут, что ли? – прохрипел Алекс,
остановившийся передохнуть, опершись о ствол довольно могучей ели.
Его шатало от слабости, да и горло болело все сильнее и сильнее…
Впрочем, если честно, это было не первое замеченное им
несоответствие. Таковых за время его скорбного пути накопилось уже
немало. Во-первых, снег на дороге. Насколько парень помнил, с утра
он ехал по почти чистому асфальту, чистоту которого, кстати,
разбавлял вовсе не снег, а лишь редкие лужи, еще подёрнутые с ночи
хрустким ледком. Здесь же дорога была почти полностью завалена
плотным, слежавшимся снегом. Пока он валялся в отключке, прошел
снегопад? А почему тогда его самого снегом не засыпало? Ну пока он
валялся… Да и снег был вовсе не рыхлым, каковым он должен быть
после недавнего снегопада, а именно плотным и слежавшимся.
Во-вторых, сам асфальт… Его не было. Ну то есть он теоретически
вполне мог быть там, под снегом, но вот в редких прогалинах сквозь
снег проглядывала только мерзлая грязь без малейших следов
асфальта. Как будто эта дорога находилась не в богатой и ухоженной
европейской стране, а в каких-нибудь дальних ебенях Саратовской
области. В-третьих, следы. На снегу не было ни единого следа от
шин, зато следы от полозьев саней и еще каких-то узких колес,
которые можно было принять за тележные, вполне имелись. Не то чтобы
так уж много, но были… И как это понимать? Впрочем, Алексу в
настоящий момент было не до разгадывания любых загадок. Уж больно
ему было плохо. Так что парень просто поставил очередную отметочку
в памяти, а сам постарался полностью сосредоточиться на том, чтобы
добраться до цели. До которой, кстати, остался последний рывок. А
его состояние между тем становилось все хуже и хуже. Так что
размышлять над всеми этими несоответствиями будем потом. Когда
выживем. Если выживем…