Меня снова ощутимо похлопали по лицу. Нет, рука Крысы не имела жалости — бил он от души. Из носа уже текла кровь, заливая прокопченную дымом рубашку.
— Думала, вот так легко сбежишь от нас? — он достал свой платок и почти заботливо отёр окровавленную губу и саднящую щёку. — Всегда была такой неумехой.
— Поэтому ты избивал меня до полусмерти? — почувствовала, что правый глаз начинает заплывать, а я сама, связанная по рукам и ногам, сижу на стуле.
— Я желал сделать тебя сильной, — усмехнулся Гакрас. — Хотел, чтобы ты сумела достойно ответить.
О, да! Каждый раз, как только я пыталась это сделать, Крыса парировал мой удар, будто бы предугадывая, куда буду бить. С ним невозможно было справиться. Никак.
Потом Мадхеш объяснил, в чём была моя ошибка. Но в тот момент, когда Крыса заставлял с ним драться, сладить с эмоциями я не могла.
— Зачем я тебе? — стараясь держать себя в руках, задала единственно важный вопрос. — Я ведь больше не член клана, или тебя бесит то, что я ушла из клана недостаточно тобою покалеченной.
— Видишь ли, моя дорогая, — заговорил мой враг. — Ты никогда не задумывалась над тем, что уж слишком твоя внешность отличается от родовых черт членов нашего клана?
— Нет! Бабушка говорила, что золотистые волосы и зеленые глаза достались мне от матери.
Гакрас расхохотался, да так, что из его рта брызнула слюна. Он утёр рот тыльной стороной перчатки, хищно осклабившись.
— Дорогуша, а ты знаешь, кто твоя мать?
Меня неприятно кольнула мерзкая ирония в его голосе.
— Знаю, — сквозь разбитые губы проговорила я.
Неприятно было осознавать, что я никогда не видела и не знала ее. Она умерла в родах.
— Старуха Гринт кормила тебя баснями, о якобы запретной любви между твоим папашей и аристократочкой, не так ли?
Я молчала, потому что все так и было. Частично.
На самом деле бабушка не рассказывала о невиданной красоте мамы, ограничиваясь просто общими фразами о том, каких кровей она была. Даже имени не называла. Это из общих описаний её черт стало казаться, что женщина, родившая меня на свет, была невиданной принцессой.
— Ты знаешь, твоя мамаша ведь отказалась от тебя, только потому, что Лукас набил ей пузо ублюдком?
Слышать это было отвратно.
Желая поскорее покончить с этим, я устало вздохнула и спросила:
— К чему все это?
— Видишь? — проигнорировав мой вопрос, Гакрас обнажил запястье. Там красовались шрамы в виде двух пересекшихся линий — фамильное клеймо. — Догадалась, значит. Не дура — это хорошо. Так вот с чего ты решила, что можешь вот так вот легко уйти?