— С чего это я тебе должен уступать пятачок? — перед нами стоял здоровенный дядька с одним-единственным глазом, полным ртом золотых зубов и двумя такими же увальнями за спиной. — Твоего папашу я хотя бы знал, да и платил он исправно, а ты, поди, ломанный грош за пазухой греешь да с козами по полям блеешь.
— Когда мой отец был здесь в последний раз, у тебя был глаз на месте и зубы свои, — спокойно возразил Гинго. — А сейчас ты напоминаешь ободранного кота, который влез в собачий загон.
— Будешь гавкать, — единственный глаз держателя площади опасно прищурился. — Можешь без хвоста остаться.
Компания увальней в засаленных рубахах, больше похожая на банду трактирных забулдыг, нежели на держателей площади, дружно заржала, отчего из-за полога кибитки выступил, похрустывая костяшками, Сирвиг, чьи плечи бугрились холмами мышц, подобно взгорьям на воловьей спине, а рост не уступал длине оглобли от нашей телеги.
— Вы меня тут не пугайте своими кулаками! — окрысился одноглазый. — Я пуганый, как видите, не раз!
Он многозначительно ткнул пальцем в пустую глазницу.
— Только все равно как держал здесь места, так и держу до сих пор! А вы — валите на край, и там хоть на костях пляшите! Все равно, вас тут пара грязных бродяг, вонючая цыганка и висящая на веревке девка, кому нужно это жалкое зрелище?
У Сирвига сжались кулаки, еще немного, и он бы пересчитал зарвавшемуся держателю немногочисленные оставшиеся зубы. Но Гинго предусмотрительно выставил вперед руку.
— Погоди ты! — коротко бросил он силачу. — Джай!
Я, конечно, же сидела наготове и ждала этого вызова. Вот только держатель площади мне не очень нравился. Благодарности от такой публики не дождёшься. Мы еще в Хелегае хлебнуть успели, благо ноги унесли. Еле-еле.
Чтобы было эффектно, пришлось выпрыгнуть из фургона, в кувырке разжигая пятилучные веера.
— Да чтоб тебя! — кто воскликнул, я не видела, было не до того. Громилы попятились от хлынувшего во все стороны жара.
В моих руках стремительно завертелись огненные диски, которые я раскручивала над головой, расчерчивая воздух кривыми линиями пламенных крыльев. Мастерство приручения огня давалось мне еще с трудом. Гинго с его чутьем предложил, помимо танца, сделать пару-тройку новых кульбитов с переходом во фривольные изгибы всем телом для большего привлечения зрителей — столичные жители более избалованы всякого рода диковинками.