— Я на своем батуте пуще всех вас отпрыгаю! И на батуте тоже… — возмутилась девушка. — Ты за собой лучше следи, а то как явится сюда сам император да попросит позолотить ему ручку, а ты ему возьмешь да протрёшь лысину заместо шара своего!
— А ну, заткнулись, дурные бабы! — не выдержал перебранки Сирвиг. — И правда, делом лучше занимайтесь. Выложу я про тебя всю правду, Игуми, возьму и расскажу Гинго, как ты уходишь в его отсутствие.
— Ну давай расскажи! — карлица уже стояла, уперев кулаки в бока. — А я расскажу, что ты меня сам пускаешь, взамен…
— Пошла вон, дура! — силач легонько ударил кулаком по деревянной доске, служившей нам столешницей. — Что за девка вредная такая…
Игуми уже и след простыл.
— Вредная она оттого, что боги ее обделили тем, что вам дали в избытке, — спокойно заметила Шаваро, подавая мне посуду для вытирания. — Вот она и пытается выделиться тем, что умеет и знает.
— Но мы ведь ее любим! — наконец, и я подала голос. — И не считаем ее ущербной.
— То мы, — усмехнулся Сирвиг. — А ее выбросили в канаву собственные родители, когда стало ясно, что уродилась она не такой, как все.
— Бедолага, — в сердце даже защемило от обиды за бойкую девушку.
— А все почему? — продолжал рассказывать силач. — Потому что в нашей империи уродство — суть грех и клеймо греха, и таким, как она навечно суждено стать изгоями.
— Но по ней не скажешь, что она совсем несчастна, — попыталась я оправдаться за девушку.
— Ее наш отец подобрал, — ответила Гвен. — И вырастил как свою, поэтому она не ушла от нас после его смерти, а ведь могла бы. Но Сирвиг прав, в империи зазорно быть уродливым. Человек должен быть благообразен или хотя бы выглядеть как все.
— Да? — на этот раз усмехнулась я. — А как же внутренняя красота? Ведь при идеальных внешних данных, может оказаться, что внутри у тебя спрятан целый дракон.
— Не каждый дракон — зло, девонька, — похлопала меня по плечу цыганка. — Не каждый.
А мне от чего-то вспомнилась ее сказка. Только какое отношение ко мне имел тот дракон?
Так, незаметно время подоспело к празднествам.
В один прекрасный день Гинго явился раньше обычного и назначил срочный сбор. Собирались мы за тем самым импровизированным столом, за которым готовили и ели.
— Завтра состоится помолвка императора! — начал он, едва мы уселись на лавки.