После второй чашки кофе Андрей поглядел на часы. По утрам их стрелки вращаются особенно быстро. Не успеете почистить зубы, как пора выходить из дому.
– Восемь двадцать пять, хм.
До отлета осталось два часа, следовательно, не мешало поторопиться. В особенности, принимая во внимание особенности работы общественного транспорта, который, в те времена, как хотел, так и ходил. Бандура закурил, закашлялся, со злостью раздавил сигарету в пепельнице, и отправился будить Волыну. Но не тут-то было…
– Вовчик! Вставай, слышишь?! Вставай, кому говорю!
– М-м-м! Иди на хрен, блин, по-любому! М-м-м…
– Вот урод! Сволочь!
Плюнув, в конце концов, Андрей оставил Вовчика в покое, валяться в компании четырех бутылок из-под «Абсолюта». Нашел в прихожей блокнот и шариковую авторучку. Вернулся в кухню, достал вторую сигарету и, не зажигая ее, уселся писать записку. Она вполне могла оказаться прощальной, это обстоятельство мешало сосредоточиться. Одно дело письмо, иное – последнее письмо. Однако время поджимало, оставалось писать, как есть.
Саня. Ребята.
Понятия не имею, где вас носит. Надеюсь, что все в порядке. Ждать больше не могу. Вылетаю сегодня в Крым. По поручению Поришайло.
Где Кристина – не узнал. Зато Артем в курсе всех наших дел! На нас собираются всех собак повесить. И, короче, если я его поручение не выполню, то, похоже, можно ни о чем больше не беспокоиться. Зачем Артему голова Боника, лично я понятия не имею, но, только так и есть. И, похоже, если я его подведу, нам всем крышка.
Андрей.
Вздохнув, Бандура оставил бумагу на столе, придавив тяжелой керамической пепельницей. Накинул в прихожей куртку, проверил, на месте ли документы с деньгами.
– Перед смертью все равно не надышишься, – бормотал он, захлопывая дверь. Покидать квартиру хотелось примерно так же, как стрельцам с известной картины Василия Сурикова подниматься на эшафот. Но, ни у него, ни у них, не было выбора.
За день до того, рассвет, пятница 11.03.94
Дорога в Крым стала для Милы Кларчук одним бесконечным кошмаром. Ночь преступники провели в машине, около трех утра въехав на территорию Херсонской области. Шрам бессменно просидел за рулем, будто был биороботом, а не человеком. Остальные бандиты беззастенчиво куняли. Время от времени с переднего сидения доносился медвежий храп Витрякова. Ногай дремал с полуоткрытыми глазами, как зверь. Забинтованный примостил голову у Милы на плече и дрых, по-детски причмокивая. Тяжелый запах пропитавшей бинты мази Вишневского угнетал Милу, но она помалкивала, понимая, что худшее впереди. А запах – так, цветочки.