Около половины четвертого Витряков встрепенулся и приказал сворачивать к морю.
– Давай на Скадовск. Перекимарим пару часиков. Там точка есть. Нормальная.
Филя возразил, заявив, что спать ему неохота, и он без проблем отсидит за баранкой еще четыре или пять часов. Сколько потребуется, чтобы добраться домой, в Ялту.
– Да мне, б-дь на х… по бую, хочешь ты там спать или танцевать! – озлобился Леня.
– Так я…
– Головка от буя! Поворачивай, говорю! Суку эту выпорем. По-моему, она уже заждалась. Дошло?
– А, – обиделся Филя. – Так бы и сказал.
Мила похолодела, сообразив, что вот оно, начинается. Даже раньше, чем она рассчитывала.
Вскоре они были в Скадовске. Городок мирно спал, убаюканный шелестом волн. Да и не сезон был, чтобы подниматься ни свет, ни заря. «Галант» выехал на пляж, распугав собирающихся к завтраку чаек.
– Штиль, – сквозь сон пробормотал Забинтованный. Он пригрелся на плече Милы Сергеевны, и совсем не хотел наружу. Мир за пределами кабины представлялся холодным и абсолютно безлюдным, как какой-нибудь айсберг или вообще астероид. Сонные волны лениво и словно нехотя лизали берег, словно море не собиралось просыпаться. Над водой стоял туман, плотный, как пуховое одеяло.
– Туда, – распорядился Витряков. Проследив за его рукой, Мила разглядела полтора десятка добротных кирпичных домиков, в окружении карликовых деревьев. Филимонов поддал оборотов, «Галант», вильнув кормой по мокрому песку, рванул к ним напрямую, через пляж.
Большинство окон оказались закрыты ставнями. Людей видно не было. Установленная над пляжем ржавая стальная эстакада, служившая, очевидно, для доставки к морю водных велосипедов, придавала пейзажу промышленный колорит. Правое плечо эстакады опиралось на каменный хозблок, хранилище этих самых велосипедов. «Галант» обогнул крайние коттеджи и затормозил возле аккуратного двухэтажного дома, оказавшегося не по сезону обжитым.
– Порядок, – проскрипел Леня. – Приехали. Давай, посигналь, что ли.
Филимонов ударил по клаксону. Потом еще и еще раз. Пока, дверь не открылась, выпустив взлохмаченного мужичка лет шестидесяти с небольшим. Разбуженный весьма беспардонным образом, он щурился и часто моргал.
– Смотри, Леня, сейчас за ружбайку схватится, – посмеиваясь, предупредил Ногай.
– За х… схватится, – ощерился Филимонов. Леня опустил окно: