А потом раздался
выстрел.
Над Ванкувером который день подряд бушевал
неутихающий шторм.
Затянувшаяся непогода казалась бесконечной. За
несколько суток сквозь облака ни разу не показалось солнце, и днём
было не многим светлее, чем ночью. Свирепый дождь временами
переходил в ледяной град, сопровождающийся раскатистой грозой.
Вспыхивающие на горизонте молнии озаряли город, на миг делая мир
контрастным, феерической паутиной отпечатываясь на сетчатке глаз и
матрицах камер, прежде чем окружение снова погружалось в ливневые
сумерки.
Подобная погода и раньше не была редкостью, но
последние годы сделали её просто невыносимой. Если некогда сезоном
дождей была зима, теперь таковым стал практически круглый год. За
исключением, собственно, самой зимы, с наступлением которой
непрекращающиеся ливни плавно сменялись не менее обильным
снегопадом и пробирающим морозом. Нынешние учебники истории
называли это «небольшими подвижками в климате», туманно ссылаясь на
последствия войны. Относительно чего эти подвижки являлись
небольшими – предлагалось додумать самостоятельно, благо, примеров
было достаточно и куда более кардинальных.
Впрочем, новое поколение вряд ли могло это оценить по
достоинству. Для них это казалось чем-то обыденным, само собой
разумеющимся, как и невиданный разгул преступности на некогда
ухоженных, чистых и многолюдных улицах Ванкувера. До войны это был
прекрасный город – цветущий туристический мегаполис, славящийся
своим многонациональным составом, культурный и технологический
центр…
Всё это осталось в далёком прошлом. В настоящие дни
Ванкувер превратился в чёрную дыру, угодив в которую, выбраться
назад было уже практически невозможно.
Эрвин прозябал здесь лет
двадцать, давно оставив надежду перебраться в более приличное
место. На старости не до авантюр, уже особо не побегаешь. И так
полжизни провёл в бегах, прежде чем удалось залечь на дно. В прямом
смысле: иначе, чем дном, этот город не называли даже ко
всякому привычные местные жители. Возвращаться на родину Эрвин,
однако, желанием не горел. По сравнению с разнесённым в клочья
Лейпцигом вечно дождливый Ванкувер казался настоящим курортом. Да и
в родных краях, по правде говоря, Эрвину были не очень
рады. Как и в Европе вообще, как и во всём этом обезумевшем
мире, терпеливо поджидающем неверного шага.