После затяжного молчания трель повторилась снова, и
Йегер насторожился: он не ждал сегодня никого.
Эрвин кинул взгляд на экран, транслирующий
изображение со скрытой камеры над дверью. Наученный чужим горьким
опытом, подходить к двери без проверки техник не рисковал. Ото
всего не застрахуешься, конечно, но куда спокойнее, если ты заранее
знаешь, кто у тебя под дверью и в каком количестве.
Человек на лестничной клетке был один. Вода стекала с
его одежды ручьями, уже образовав лужу на грязном полу этажа.
Потрёпанная и местами порванная куртка была густо перепачкана в
слякоти и, похоже, в крови. Лицо – наполовину скрыто под «шарфом»
из каких-то тряпок. Мужчина стоял, привалившись к стене и прикрыв
глаза. Левая рука безвольно болталась вдоль туловища, а её
неестественное положение выдавало сломанный протез.
Киборг, очевидно. Как и сам Эрвин – «счастливый»
обладатель протеза вместо правой руки. Впрочем, обычным людям здесь
делать было нечего. Кроме периодически появляющихся на пороге
полицейских, разве что. Хотя и среди них стопроцентные люди
встречались нечасто.
«Что-то я его не
припоминаю», – хмуро подумал Йегер, поднимаясь из кресла.
Всех своих клиентов техник знал в лицо. Новые были
большой редкостью и приходили, как правило, по рекомендации, а сам
Эрвин, как правило, был заранее поставлен в известность.
Профессиональная этика профессиональной этикой, но опыт
подсказывал, что лучше не рисковать лишний раз: мало ли, кто
нагрянет в овечьей шкуре – и кого за собой приведёт.
Однако пока рассудок бил тревогу, техник уже добрался
до двери. Только ещё раз глянул на маленький экранчик регистратора,
тяжело вздохнул – и начал открывать замки.
«Сдаёшь, Эрвин,
– укоризненно подумал техник про себя, почувствовав, как легко
закололо у сердца. – Совсем старый стал».
Отворив дверь, техник столкнулся с пустым и почти
расфокусированным взглядом карих глаз.
Мужчине на вид можно было дать лет сорок: он очевидно
не походил на старика, но и молодым его назвать тоже было сложно.
Худощав, крепок и не очень высок – на голову ниже Йегера. Тёмные с
пепельной проседью волосы, мокрые от дождя и слипшиеся от крови,
липли к бледному лицу. Целой рукой киборг прижимал к телу сломанный
протез. Не надо было быть гением, чтобы понять, что этот человек не
так давно побывал в потасовке или где похуже – его помятый вид об
этом говорил красноречивее любых слов.