Эрвину было ужасно осознавать, что он был одним из
тех, кто внёс хоть и небольшой, как капля в океане, но вклад в то,
что произошло.
Ему не просто был закрыт
путь домой из-за дезертирства. На нём висел грех куда хуже, за
который его с большой охотой поставили бы к стенке далеко не только
на его родине. Но там его убьют в первую очередь и с особой
жестокостью – и не посмотрят, что выбора у него не было.
Предательство такого порядка, против самой человечности,
никто не прощает, даже если то было санкционировано на самом
высоком уровне – международном.
Всё происходило официально. Все документы были
подписаны наверху – их же правительством и военным руководством.
Точно так же, как это происходило и в других странах: чистым в этой
войне не остался никто. За неисполнение приказов хирург мог и сам
оказаться в лучшем случае «без вести пропавшим», в худшем – на
операционном столе, в отделении церебральной имплантации. У него не
было другого выбора, кроме как бежать – вот только сделал он это
слишком поздно, когда следы с халата было уже не
стереть.
Гость смотрел теперь прямо, больше не отводя взгляд,
и это напрягало. В искусственных глазах не было ни просьбы, ни
угрозы, ни даже надежды – только смертельная усталость и готовность
принять любой ответ. Остаться – или встать и уйти.
Но не выставлять же за дверь соотечественника, тем
более – в таком состоянии! До утра не доживёт же…
Земляк чем-то смутно напоминал Эрвину протезированных
ребят, которые попадали к ним в госпиталь. Сейчас уже не вспомнить
никого. Слишком много похожих историй, одинаковых лиц и имён. Йегер
старался не запоминать пациентов, ни тогда, ни впоследствии. Не
всегда успешно.
На смену этим мыслям пришли ещё более тяжёлые,
тянущие в прошлое. Бывший военный хирург-аугментик, он помнил тех
бедолаг, которых притаскивали ещё живыми к ним на операционный
стол. Обгорелое мясо с висящими на рваных мышцах или с вовсе
отрубленными конечностями. Изуродованные и сожжённые лица,
искалеченные и окровавленные тела. Раздробленные кости, торчащие
прямо из плоти, месиво из внутренностей. Временами этот паштет ещё
удавалось реанимировать. Извлечь пули и металлические осколки,
заменить часть органов, заковать в механическую оболочку из
нержавейки и пластика…
И кинуть в новый бой буквально через пару месяцев,
накачав стимуляторами.