За окном продолжал лить бесконечный дождь, водопадами
спадая с карнизов. Тикали старые часы, запаздывая: минутная стрелка
подбиралась вплотную к полному обороту, но в реальности уже было
девять вечера.
– Альберт не злой и не безумный, что бы о нём ни
говорили. Я его хорошо знаю. Я знаю, что у него нет никакого
плохого умысла, он не хочет ничего плохого, ничего из того, что о
нём говорят, – синтетик мотнул головой, стряхивая остатки капель. –
Вот только рано или поздно к этому всё равно придёт, наверное, не с
ним, так с кем-то другим. Любая технология…
– Обоюдоострый нож, – закончил Эрвин невесело. – И им
можно вырезать опухоль, а можно зарезать человека. Всё во власти
того, в чьих руках этот нож.
Возможно, оно и к лучшему, что этот кто-то заставил
AEON хотя бы спрятать этот нож за спину и прикрыть новую
разработку. Или хотя бы не выносить ту в публичное
пространство.
Альберта можно было понять: если уж начал работать на
AEON, какими бы ни были причины, ты уже не откажешься. В теории
уйти от них можно. На практике – с такими условиями контракта уйти
тебе просто некуда. А не мирный путь от них только один – в
могилу.
– Но зачем тогда Альберт?.. – Йегер не закончил
фразу, но Фантом понял ту без продолжения.
– А, вы про меня… – он тоскливо улыбнулся, развёл
руками: – Так во мне ничего особенного нет. Даже боевые программы в
моём чипе – всего лишь отредактированная копия старых военных
обучающих комплексов.
– Это же всё запрещено, – заметил Эрвин. – Не
возьмусь считать, сколько пунктов Конвенции это
нарушает.
– Знаю. Очень много.
– И ради чего так рисковать?
– Ну… – синтетик о чём-то задумался, только потом
ответив: – Альберт говорил, это всё для того, чтобы я мог защитить
себя, если с ним что-то случится. Чтобы я мог жить как человек, а
не как… ну, наши предшественники. Вы понимаете, о чём я.
Эрвин решил не допытываться дальше по поводу причин:
понял, что Фантом вряд ли случайно ответил не совсем на тот вопрос,
который ему задали. Йегер решил перевести диалог в более безопасное
русло:
– Как видишь, людям не всегда хорошо
живётся.
– Заметил.
Фантом тоскливо смотрел за мокрые стёкла, по которым
продолжала стекать вода.
– Я ведь уже год как на улице живу. Всё ищу способ
что-то сделать, но иногда… начинает казаться, что Альберт прав, и я
действительно ничего не смогу изменить. Я за него боюсь, я же даже
не знаю, что с ним. Себя-то я ещё защитить смогу, а вот
его…