– Придумаем что-нибудь, – пообещал Эрвин, садясь в
кресло напротив. – А как ты жил раньше, до всего этого, расскажешь?
И как Альберту вообще удалось всё обставить, что AEON ничего не
узнали?
– А что там рассказывать… мы жили вместе с Альбертом,
на съёмной квартире. Альберт говорил, он раньше жил на территории
кампуса, но потом смог выбить себе отдельное жильё, даже гараж.
Меня собрать хотел, у них прямо под носом… получилось, как видите.
Я без понятия, как он это всё провернул, если честно. AEON не
сильно следит за сотрудниками вне кампусов, только за
коммуникациями, там неразглашение, всё вот это. Но все техпроцессы
у них либо внутри, либо на производствах… я не знаю, как он всё это
обошёл, но вот…
Фантом на некоторое время замолчал: может, что-то
вспоминал, может, просто думал, прежде чем продолжить.
– Первое воспоминание… я проснулся будто впервые. Я
будто бы целую жизнь прожил, но никак не мог вспомнить ни её, ни
что было накануне, ни даже своего имени. Но я откуда-то знал
Альберта. Я осознавал себя, окружение. Не мог говорить, но понимал,
что говорят мне… где-то там, в фундаменте ядра, я всё это знал и
умел, – Фантом хмыкнул. – Как говорят люди: на уровне
подсознания.
На уровне хаотичных образов, затерянных в нейронных
узорах той самой «свёрнутой» памяти. На уровне общечеловеческих
последовательностей, достраивающих поведение в непредсказуемых
условиях. В беспорядочном рисунке дорожек биохимических процессов и
электрических сигналов, бегущих по процессорам нервов – неважно,
естественных или искусственных.
– Первые дни как в тумане: что-то помню, что-то нет.
Мне поначалу даже два слова связать было очень сложно, простые
действия не получались. Альберт говорил, меня тогда нельзя было
надолго без присмотра оставлять, хотя я большей частью даже не
двигался. Почти всё время спал, говорит. Иногда правда мог случайно
себе навредить, надо было за этим смотреть. Я был как…
бессознательный? И было как-то до всего – всё равно. Даже когда я
был голоден, я толком не понимал, что мне надо что-то есть. Альберт
говорил, он уже практически отчаялся, когда я наконец начал хоть
как-то реагировать… это, вроде как, для синтетика не очень
нормально, очень замедленное развитие. Но я замечал, что отца это
беспокоит… и я старался что-то с этим делать.