– Сейчас ты выглядишь вполне сознательно.
– Да. Да давно уже. Я через некоторое время освоился,
в принципе, ещё до бегства я уже мог жить самостоятельно, просто не
хотел покидать отца, хотя знал, что рано или поздно придётся уйти.
Ему одному плохо, у него же никого нет. Да и мне неуютно среди
людей. Английский кое-как освоил, но с общением у меня всё равно
проблемы, я по-прежнему здесь чужой. И эмоции… мне не всегда
удаётся естественно их показывать, что ли. Я представляю, что
должен чувствовать, как на это реагировать, но я не всегда… ощущаю
это в полной мере? Всё будто бы приглушённо, как через фильтр.
Альберт говорил, это нормально, со временем эмоциональный фон
должен восстановиться.
Йегер, приноровившийся отпить из чашки,
поперхнулся.
– Восстановиться? – переспросил он, прокашлявшись;
недоумевая, почему было использовано именно это слово, а не
какое-то другое. – Знаешь, но не ощущаешь?
«Спокойно, Эрвин,
спокойно, – в который раз одёрнул себя Эрвин. – Не
забывай: он в полной мере мыслящий компьютер, а не
симбионт».
– Как бы вам объяснить, – Фантом задумался. –
Например, вам вручили подарок и вы знаете, что должны быть этому
рады. Вы помните, что когда-то радовались… по крайней мере, вам так
кажется, что это когда-то было. И вот сейчас вы вроде и рады, а
вроде и нет разницы. Но вы всё равно заставляете себя радоваться,
даже если рядом никого нет. Так и я. Поначалу внутри совсем пусто
было, ничего не вызывало никаких эмоций. Альберт говорил, что
сидеть со мной поначалу было всё равно что заново учить человека
ходить. Я старался как-то реагировать. Знал, что надо. Просто
надо.
Его речь звучала размеренно и тихо, он сам выглядел
расслабленно – без того незримого, но ощутимого напряжения,
сопровождавшего весь предшествовавший разговор.
– Теперь уже легче, не приходится заставлять себя
через силу, всё само по себе получается. Злиться часто начал.
Тосковать. Беспокоиться. А вчера мне было очень страшно. Но вот
сейчас я чувствую себя… в безопасности? Я рад. Я вам очень
благодарен. Вы меня спасли. Спасибо.
Повисшая тишина нарушалась только тиканьем часов и
навязчивым тактом дождя, барабанящего по стеклу. Синтетик лежал,
блаженно растянувшись на диване. Фантом ровно дышал, как сквозь
респиратор, прикрыв глаза. Сюрреализм ситуации уже перестал
удивлять Эрвина. Поразительно было другое: как всего за несколько
часов всё пришло к этому – впервые увидевшие друг друга человек с
роботом разговаривают, как старые знакомые, не видевшиеся
много-много лет, уже едва друг друга помнящие. Где пересеклись, как
долго знакомы – неважно уже…