Уже давно неважно.
– Вы ведь не закончили ту историю, – неожиданно
напомнил Фантом.
– Тебе оно так надо – слушать подобное дерьмо? –
вздохнул Йегер. – В настоящем хватает, пожалей нервы. Хотя тебе-то
что, у тебя они стальные…
– Не стальные, – возразил Фантом, не открывая глаз. –
Искусственные, но не стальные. Однако я уже всякого увидел, меня
трудно шокировать… – он грустно усмехнулся. – Знаете, Альберт мне
часто рассказывал про войну. Когда вы начали, у меня было ощущение,
будто я вернулся домой, к нему… глупо, да?
До Йегера дошла вся ирония ситуации. Он сам попался
на удочку «свой», опрометчиво наговорив лишнего, запоздало поймав
себя на том, что слишком доверяет незнакомцу. Но ровно так же этот
рассказ и образ немолодого немецкого военного сыграл на Фантома – и
тот слишком поздно опомнился, сдуру выложив гораздо больше
необходимого.
Воистину, для манипуляции сознанием не обязательно
вмешиваться в него напрямую.
– Так чем всё закончилось? – повторил Фантом. – Тот
офицер. Вам его удалось спасти?
– Как сказать…
– Честно.
Йегер вдохнул воздух. Опёрся локтями в колени и
закрыл лицо руками, собираясь с мыслями. Скрывать что-то было
поздно: Фантом свои карты выложил, пора было и Йегеру перестать
юлить – и начать говорить прямо. Оба уже убедились в отсутствии
плохих намерений собеседника: действительно «свой» и никому не
сдаст, да и незачем.
Сдать, может, и не сдаст. А вот поймёт ли? Может, как
изначально не человек – поймёт. Хотя бы не осудит…
– Собрать-то мы его собрали… – начал Йегер
тяжело.
Память сохранила лишь самые общие детали.
Операционный стол, свечение ламп, писк приборов. Позу. Опалённую
кожу. Закрывшую глаза повязку – имплантировать новые взамен
сожжённых будут позже. Ампутированные конечности, переломанное
тело, в котором едва поддерживалась жизнь. Долгие часы, ушедшие на
то, чтобы извлечь из него все осколки, зашить раны. Новые руки,
новые ноги, замены в позвоночнике, шанс на новую жизнь.
Но стоит ли такая жизнь этого? Стоит ли оно всё того,
когда в мозг вживляют имплант, а на череп наносят легко считываемое
сканером клеймо, окончательно уравнивая в правах с
машиной.
Никто не спрашивает. Никого это не волнует. Это
просто пункт статистики, как контейнеры с печально известными
обозначениями, возвращаемые с передовой. Хорошо ещё, если
возвращаемый вообще, а не остающийся на съедение воронам или
утилизируемый в печи. Какие тут хоть у кого-то могут быть права,
когда и у обычных-то людей их нет: здесь все – будущий
фарш.