Из люка шибануло трупным смрадом.
Даже через полчаса после закачивания воздуха под большим давлением
из лодки продолжало нести. Стоявшие вокруг моряки потянули с головы
пилотки, фуражки и бескозырки: о судьбе экипажа можно не
спрашивать.
Когда разбухшие тела мичмана и его
команды оказались на берегу, Макаров распорядился поощрить
матросов, сделавших страшную работу, премией по пять рублей и по
две чарки водки каждому. Лодку на сутки оставить на продувке, затем
выяснять причину несчастья.
Глава третья
До Севастополя докатывались отзвуки
беспримерного избиения в Золотом Роге. Безвозвратно погибли
крупнейшие «Мессудие» и «Махмудие». Про «Иджалие» промолчали. Это —
жертвы «Акулы».
Два небольших казематных корвета по
две тысячи четыреста тонн «Авни-Аллах» и «Муини-Заффер» погибли от
торпед «Катрана». Чуть более крупный броненосец «Фехти-Буленд» с
корветским парусным вооружением лег на борт, обмакнув стеньги в
воду. Его обязательно поднимут. Скорее всего — для разделки на
металл.
В ночной суматохе снаряд утопил
мелкое цивильное судно, стоявшее на якоре неподалеку от места, где
померещился перископ.
Итого шесть крупных и средних
броненосных корабля утрачены навсегда или, по меньшей мере,
выведены из строя до конца войны. Ущерб в денежном выражении —
больше 20 миллионов рублей. Человеческие потери сравнительно
невелики. Османы сообщили о 263 погибших и сколько-то
раненых.
На этом драма Золотого Рога не
окончилась. При попытке входа в бухту подорвался на мине и погиб
британский партикулярный пароход. Один из портовых буксиров,
снаряженных тралить выход, взорвался и затонул вместе с экипажем.
Сообщали о двух уничтоженных турецких торговых кораблях на
северо-восточном побережье, это могла быть работа «Терпуги».
Наконец, на минных заграждениях «Тунца» закончила свои дни
небронированная канонерская лодка и, в лучших традициях, тральщик
при разминировании.
Турки впали в ступор,
антимусульманская общественность Европы ликовала. Англичане и в
некой степени австрийцы разразились протестами по поводу
«нецивилизованных средств ведения войны, выразившихся в минировании
международных судоходных путей». Российское Министерство
иностранных дел тихонько взблеяло об опасности захода в воды
государств, где ведутся боевые действия.
Самой неожиданной оказалась реакция
Морского министерства, где, похоже, в ступор впали ровно так же,
как и в Стамбуле. Османы не ожидали разгрома, наши — успеха. Через
сутки после возвращения Макарова пришло веление великого князя «без
крайней на то необходимости воздерживаться от минирования
иностранных торговых путей, дабы не затруднить грядущее подписание
мирного соглашения». Августейший миротворец до сих пор вспоминал
унижения 1854–1855 годов, опасаясь царапнуть нежную британскую
душу, и без того опечаленную первой английской жертвой в турецкой
войне. То, что на британских верфях для Оттоманской империи
усиленно строился новый мощный корабль, систершип «Мессудие», а на
турецких броненосцах старшие офицеры — почти сплошь английские
подданные, ничью душу трогать не должно.