В Севастополе, снова ставшем
практически прифронтовым городом, начались перебои с мазутом.
Скипидара — малодымного топлива — не было отродясь. Поэтому тайное
движение доступно лишь электрическое.
Увесистое уханье винтов,
приблизившееся с запада, заставило команду убрать якорь, дать малый
ход и подвспыть под перископ. Остановить купца на проверку
документов — и речи нет. Суда, способные гнать
двенадцать-тринадцать узлов, ныне чаще всего удирают. На лодках
по-прежнему нет пушки, которой можно пугнуть сильнее и с мили
достать. Придется действовать грубо, убедившись, что в перископе
турецкий пароход.
Рубку всплывающей субмарины с его
мостика увидели, когда осталось меньше мили. Капитан закомандовал
«лево руля», забирая мористее, но против него действовали
неумолимые законы геометрии.
Представьте себя средь дороги на
пути мчащегося экипажа. Возница поводьями направит лошадей в
сторону, они повернут переднюю ось, задняя отправится следом. У
парохода руль под кормой, вращаемый на увесистой оси, именуемой
баллером. Для обхода препятствия в сторону уходит не форштевень, а
задняя часть. В перископ отчетливо видно, как нос неохотно
обращается к открытому морю, а корма быстро смещается в
противоположную сторону. Корпус постепенно становится бортом к
лодке, продолжая приближаться. Не производя особо мудреных
действий, Ланге довернул немного вправо и, дождавшись приближения
миделя примерно на полтора кабельтовых, пустил торпеду, заранее
установленную на малую глубину — сажень.
Ставшая привычной картина
варварского уничтожения гражданского корабля перестала впечатлять
подводников. В сущности, все всегда одинаково. Деревянные корпуса
пароходов разлетаются на куски от взрыва сотни фунтов пироксилина
под ватерлинией. Переборок нет, лавина воды заполняет трюм. Часто
вдобавок рвется и котел, в котором ради скорости давление поднято
до предела.
Ланге по большой дуге против часовой
стрелки обогнул гибнущего турка на поверхности, от души надеясь,
что в Батуме заметят бесчинство и вышлют канонерку. Кондукторы
начали разводить пары. Из борта вылетела темная душистая струя
продувки бака гальюна.
Нарочито дымя трубой и не
погружаясь, «Катран» лег в дрейф за деревянным боновым
заграждением. Не заметить нельзя, достать трудно. Когда батареи
зарядились, Ланге подумывал уходить. Над двумя явно военными
пароходами курились дымки, но достаточно долго никто не пытался
выйти показать себя. Лишь спустя четыре часа после гибели утреннего
турка вахтенный заметил движение сильно пыхтящей канлодки. Опасная
игра началась.