Секретность — здорово. Но слухи о
новом оружии растеклись по флоту, породив массу предложений от
изобретателей-самоучек. Среди полного безумия появлялись замыслы,
похожие на крупинки золота в руде. Инженеры Пилкина трудились над
прибором, ограничивающим глубину подъема мины десятью футами от
поверхности. Простой моряк придумал куда более простой способ,
нежели офицеры Адмиралтейства. Верхняя часть с зарядом и
гальваническими рогатыми датчиками, имеющая положительную
плавучесть, поднималась вверх, а якорная погружалась, разматывая
минреп с вьюшки. С якоря свисал трос длиной футов десять и грузом
на конце, который оттягивал стопор вьюшки. По мере погружения груз
падал на грунт, трос переставал оттягивать защелку, и она
стопорилась. Якорь продолжал опускаться, утягивая боевую часть под
воду.[7] Отпала необходимость
точно промерять глубину и вручную устанавливать длину
минрепа.
Несколько вариантов торпед
собирались на заводе Леснера совершенно безо всякой спешки. Не было
в Санкт-Петербургской губернии и в окрестностях зимнего опытового
бассейна, а на вояж с тайным оружием на южные рубежи России никто
не согласился.
Как ни старался Якоби, к марту не
поспели ни электромоторы, ни аккумуляторы к «Александру Первому».
Доложив Попову ситуацию с ее переделкой и понукаемый Макаровым,
которому возможностей двух малых лодок решительно не хватало для
подготовки офицеров и унтерского состава, Берг распорядился
спустить «корову» на воду с паровым двигателем для отработки
движения, погружения и всплытия на одном только водяном
паре.
Второе рождение корабля
Александровского произошло 30 марта 1871 года. Внутри — балласт в
аккумуляторной яме, карданы между паровыми машинами и гребными
валами вместо электромоторов. Степан Осипович суетился, вникал в
каждую мелочь, костерил мастеров пароходного завода и Томаса,
поторапливаясь включить в свой отряд субмарину «взрослого»
водоизмещения. Углядев нерадость в глазах капитан-лейтенанта, сразу
по отплытии спросил:
— Отчего хмуритесь, Александр
Маврикиевич?
— Чувство осталось нехорошее. Я
известил господина Александровского, что его детище нынче в строй
вступает, приглашал почтить присутствием. Он ответить не соизволил.
Скажете — чушь? А на душе покою нет. Будто украл его
лодку.
— Сантименты, любезный. Корабль —
казенный, фотограф от судьбы своего детища открестился. Не корите
себя.