— Гутен таг, герр Алекс.
В дорогом партикулярном платье и с
моноклем в глазу Джон Рейнс ничем не напоминал ни ковбоя Малыша
Джона, ни флотского лейтенанта. Александр словно в стену влетел. С
этим человеком столько связано, не передать. Без него лодки бы не
построил, а скорее всего, остался бы лежать с дыркой во лбу на
рельсах Западной Виргинии. И он же поломал построенное дело дурной
шуткой с великим князем.
Бывший ковбой уловил
колебания.
— Не бросайтесь мне на шею, герр
Алекс. За вами могут наблюдать. За мной — вряд ли, я здесь свой.
Неподалеку есть ресторация. Поедим, поговорим.
Грубые каменные стены, толстые доски
стола, кованый светильник над ним. Казалось бы, недавно вырвались
из средневековой дикости и к благам уюта привыкли. Нет же, тянет
людей к суровой романтике рыцарских времен.
— Пиво рекомендую темное, оно здесь
отменное. Что я говорю, сейчас весь заказ сделаю сам, — Джон
подозвал полового и велел подать плотный обед на двоих. —
Рассказывай, как после моей дури выкрутился.
Его немецкий язык был куда лучше
русского, акцент можно всегда списать на долгое пребывание на
чужбине.
— С должности выкинули, но при
лодках оставили — весь сказ. Зря ты сбежал.
— Да ну?
— Дело закрыли. Мне выговор объявили
за нерадение. Не проследил, словом, что матрос должен был князю
ручку подать, тот случайно оступился и замочил парик в воде. Тома
выпустили за день до твоего побега.
— Думаешь, вам сошло и мне тоже
обломилось? Ни черта. В жандармской канцелярии случаем разговор
подслушал: непонятно, что с ним делать. Отпустить негоже, много
тайн знает. И держать не пристало, коли князь велел с ним
закончить. Говорили — вот бы я сам на себя руки наложил. Или
застрелить при попытке к бегству. Ну, я им радости не
доставил.
— Сам виноват.
Джон сдул пену и с удовольствием
отхлебнул густой темный напиток из высокой кружки.
— Кто же спорит. Но и в спину
стрелять — нужно быть последним шайзе.[8] Хорошо хоть денег вдосталь. Конвоирам по
головкам настучал и был таков. Здесь я уважаемый горожанин,
вернувшийся в Курляндию после долгого вояжа. Судно купил,
небольшое. Живу тихо. Веришь ли, из «кольта» палю по одним
воронам.
— Стареешь, стало быть? А что не в
Соединенных Штатах? Там, поди, забыли твои подвиги.
— Рано, дружище. Лет пять-семь
посижу в Европе, поскучаю.