— Ваше благородие, разрешите пройти
в центральный пост? — обратился кто-то из матросов носового
отсека.
Ничем не примечательный боцманат
держал врачебный саквояж. Капитан припомнил, что в обязанности
этого члена экипажа по совместительству входит фельдшерство. Из
сумки тот достал стетоскоп.
— Так что прикажите дать стоп машине
и приложите трубку к борту лодки, ваше благородие. Море в ней
слышно.
Берг прислонил стетоскоп и прижал
ухо. В него ворвался грохот машин.
— Стоп, машина. Полная
тишина.
Звуки моря, не заглушаемые
двигателем, зашептали на многие голоса. Капитан уловил винты не
менее двух пароходов, находящихся вдали. Причем он слушает стенку,
выходящую не наружу, а в воду главного балласта.
— Средний вперед. Всплытие, — Берг
вернул стетоскоп матросу. — За находчивость хвалю, братец. Получишь
награду.
По возвращении к заводской стенке
«Александровка» немедленно пошла на Мортонов эллинг для снятия
горелого мотора, а Макаров потащил коллегу к «Щуке», на которую
подготовили торпедные аппараты под отечественное
шестнадцатидюймовое изделие Пилкина и компании.
— Глядите, Александр Маврикиевич.
Нужно ваше знание лодки, дабы правильно распределить нагрузку. С
«Ерша» торпеду сниму, он с ней едва ходит под водой, кренится, как
убогий. Чаю, «Щука» торпедную стрельбу освоит, тогда у нее станется
и минное, и торпедное вооружение.
После большой лодки «щучьи» отсеки
показались тесными. И все же от нее повеяло чем-то родным. Первую
подлодку, как и первую женщину, не забыть.
До замерзания Балтики успели
провести учебные пуски русских торпед с духовыми движками и
отправить их на доработку. «Александровка» сходила на новом
электромоторе до Гельсингфорса и обратно. Берг скрепя сердце
согласился поставить по паре кронштадтских пятидесятисильных
моторов на «Мурену» и «Барракуду». На этом трудный сезон 1871 года
завершился.
Незадолго до Рождества к подводникам
пробился странноватый человек с добрым, немного насмешливым лицом,
украшенным пышными закрученными усами.
— Александр Николаевич Лодыгин,
изобретатель, — представился гость и едва не был послан Макаровым в
голубые дали. Бесноватых выдумщиков вокруг подводников крутились
целые стаи. Однако у Лодыгина нашелся документ, из-за которого его
пришлось хотя бы выслушать, — личное рекомендательное письмо
адмирала Литке. Оказывается, изобретатель вел свой род от самого
кого бы вы думали? Андрея Кобылы! По совместительству
родоначальника дома Романовых, что придавало творениям Лодыгина
несомненную практическую весомость.