Шарый шел рядом с волокушей и решил наконец познакомиться:
- Меня зовут Степан Матвеевич Шарый, а тебя?
- Дак, нарекли Прокопием, а по отцу Алексеев, - не
поворачиваясь, произнес мужик.
- Деревня у вас большая? – не смог удержаться Шарый.
- Несть тута деревни. Старообрядцы мы с дщерью и живем одни на
хуторе, аки в прошлую зиму жену схоронил.
- А другие поселения далеко?
- Говорю же не дойдешь. Надо весны ждать и по реке, али по льду
на санях.
Сыщик пожал плечами и предпочел молча идти до жилья, а там видно
будет. Прокопий показался постарше его, двигался легко, но чуть
прихрамывая. Задавать вопросы о текущем времени Шарый поостерегся,
чтобы не впасть в уныние: ничего хорошего он не ждал.
Они пробирались через лес, но вдоль речки; какая-то видимость
тропинки все-таки существовала и след волокуши ясно показывал
направление.
Почти через час вышли на обширный луг со стогами сена и
распаханное поле с взошедшей травой.
«Видимо, озимая рожь», - решил Шарый, но уточнять не стал. Речка
хорошо просматривалась из дома и рядом с ней стоял рубленый сарай с
трубой.
«А это, наверняка, баня», - предположил он.
- На речке-то рыба ловится? – спросил Степан Матвеевич, просто
чтобы не молчать.
- Есть немного, на езерце поболе будет, - нехотя, но почти сразу
откликнулся Прокопий Алексеевич. – Особливо, зимой.
В двадцати метрах от леса стояло в ряд несколько рубленых
построек: невысокий дом с односкатной крышей; сарай повыше, видимо,
для лошадей; еще три сарая пониже и загон для птицы. Со стороны
сарая послышалось ржание, а из-за дома выскочили две собаки, с
подозрением обнюхали Степана, посмотрели на хозяина и завиляли
хвостом.
«Значит, лошадь не одна, курей тоже немало, а вот коровы нет.
Жаль, я так молочко люблю», - несколько опечалился сыщик. – «А
вообще-то, хозяйство крепкое. Даже удивительно, что только отец с
дочерью подняли такое. Да, забыл, еще и мать была».
Из дверей дома вышла женская фигура в сарафане и безрукавной
епанче из грубого сукна. Она быстро подошла к лошади и стала
уверенно распрягать ее, потом отвела в сарай и снова подошла к
мужчинам.
- Дщерь моя, Дарьяна, - Прокопий кивнул в сторону женщины, а та
поклонилась Шарому.
- Степан Матвеевич, - назвал себя сыщик, удивленный поклоном
женщины.
- Мы тут в тайге живем и не величаем друг друга по отчеству. Ты
здесь надолго – привыкай, - пробурчал Прокопий. – Дарьянка-то все
слышит, а сказать не может, немая с рождения.