- И что ты сделаешь? Убьёшь
себя?
Артём задумался. И вправду, что он
сделает? Просто выстрелит себе в сердце? Он вспомнил своё детство.
Родной двор своего микрорайона. Вспомнил, что когда он был учеником
начальной школы, в соседнем доме проживал высокий худощавый
парнишка - десятиклассник. Все звали его Чиса. Как оказалось, это
была его фамилия. Вёл себя он немножко нелюдимо, ни с кем близкой
дружбы особо не заводил. А в один солнечный весенний день Артём,
выйдя на улицу, заметил толпу людей у соседнего дома. Побежал
посмотреть. И услышал:
- Чису хоронят!
Что? Как? Я же его на днях видел! В
толпе уже во всю об этом говорили, мол он признался в любви своей
однокласснице, а та посмеялась над ним, да ещё и сказала, что он
еврей. Тогда Артём ещё не знал, что еврей – это просто такая
национальность, а вовсе не оскорбление. В общем Чиса взял отцовское
охотничье ружьё и выстрелил себе в сердце. И теперь на похоронах
стоит она (у, змеюка) эта его одноклассница – виновница в смерти. И
на лице её не видно никакого горя.
Глядя на то, как убивается мать Чисы
над гробом мёртвого сына, как каменной мумией рядом стоит его
осунувшийся и посеревший отец, Артём дал себе клятву, что никогда,
ни за что, ни при каких обстоятельствах не убьёт себя сам. Пусть
весь мир рушится в труху, но сам себя он не убьёт, тем более из-за
какой-то девки. Он не может допустить, чтобы его мать убивалась
также, как мать Чисы.
И вот теперь пришло время исполнить
клятву. Он не будет убивать себя сам. Он совершит какой-нибудь
теракт, например, устроит массовую бойню в салуне и хоть так
отомстит этому долбаному, проклятому, ненавистному миру. Но
признаваться сыну в этом почему-то не хотелось, было тут что-то не
совсем правильное и где-то немного постыдное. И он просто
сказал:
- Я сделаю так, что меня убьёт
кто-то другой.
День за днём караван тошнотворно
медленно тащился по прерии. Даже Миган с Грэйс возмущались этой
черепашьей скорости, но отделяться от каравана не рисковали. Как-то
Артём одним выстрелом мелкой картечью свалил сразу двух куропаток
из попавшейся им в чахлой траве стайки. Вечером из грудок куропаток
и риса сделал специально для сына что-то похожее на плов, а себе
пожарил на шампурах ножки. Им хватило и на ужин, и на завтрак.
Хватило даже немного угостить своих спутников. Те в свою очередь
делились с ним кукурузными лепёшками, которых Артём ещё не научился
делать.