Особняк Иньлэрт, окутанный утренним
безмолвием, проводил нас ленивым брехом одного из кобелей, которому
приспичило выбежать во двор по нужде. Сани, запряженные карликовыми
лошадьми, ждали прямо за воротами. Лохматые каурые пони
меланхолично пережевывали овес из подвешенных под мордами торб.
Селена ловко вскочила на облучок,
привычно хлестнула вожжами по широким крупам, будто всегда
подрабатывала извозом.
Иньтэон устало дремал: северная
столица, приверженная ночной жизни, просыпалась поздно. Сани
медленно катились по припорошенным снегом мостовым мимо оплывших
сугробов, развеивая остатки фантомов после вчерашнего фестиваля. В
обезлюдевшем молчащем городе было что-то пугающее… трагичное. Так
всегда: праздник уходит, оставляя перемешанные с грязью
блестки.
— Не думала, что за мной пошлют
именно тебя.
Селена, не отвлекаясь от дороги,
неопределенно хмыкнула.
— При всей твоей независимости
странно видеть Дамнат на побегушках у лиаро.
— Свобода — понятие относительное,
маленькая эсса. Абсолютной свободы достичь также нереально, как
укусить себя за ухо. Дитя ограничивают традиции родительского дома.
Драконов клана — приказы Альтэссы и Завет. Изгоев, отринувших
добровольное подчинение правилам, сдерживает Печать и страх смерти.
Над Повелителями стоят законы мироздания.
Селена весело подхлестнула
замедлившихся пони.
— Тот, кто ищет свободу, часто просто
меняет одни цепи на другие. Вопрос в том, насколько длинным
окажется поводок, который ты выберешь?
Поводок? Вернее, затянувшаяся на
горле удавка. Мне едва хватает сил «дышать», лавировать между
бесконечными «должна», что твердят титул эссы, клан, хранители
памяти и собственная совесть. Но, если повезет, сегодня я сумею
чуть-чуть ее ослабить — или наоборот, меня лишат последней
самостоятельности поступков.
Ехать пришлось неожиданно долго: то
ли столица еще больше, чем мне почудилось во время редких
путешествий за пределы центральных кварталов, то ли Селена нарочно
петляла. Я давно перестала ориентироваться в лабиринте пустынных
дворов и улиц, когда мы добрались до места.
Приземистый деревянный домишко на
окраине, полускрытый за обындевевшими елями, выглядел бедновато
(неужели лиаро не могли позволить себе нечто получше?) по сравнению
с двухэтажными соседями из камня, но почему-то именно в его дверь
мне внезапно захотелось постучаться, будто внутри ждали теплая
печь, горячий обед и давно потерянный друг.