Но офисная рутина, что ни
говори, прогоняет любую хандру и лишние мысли из головы.
Бесконечный гомон голосов не умолкал ни на секунду, и, казалось,
нигде от него не было спасения. Все что-то кричали, передавали друг
другу, ругались, здоровались и прощались; приходили курьеры,
клиенты; работники из разных отделов бесконечным караваном
пересекали открытое пространство офиса, огибая перегородки и столы,
изредка задерживались возле кулера или ксерокса, скапливались
вблизи туалета; трезвонили телефоны; женщины бесконечно подводили
глаза перед карманными зеркальцами и одновременно перекрикивали
друг друга в надежде озвучить самую свежую сплетню; мужики
утыкались в телефоны или, словно зомби, вклинивались в караван
офисного планктона, чтобы дойти до курилки или выпить чашку кофе. И
вся эта система, как дорожное движение в Бангладеш, отлично
работала, несмотря на отсутствие правил и какого-либо
регулирования.
Пока, словно черт из табакерки,
посреди всего этого хаоса не появился мужчина.Высокий, под два метра, худой, но с
очень широкими плечами, недельной щетиной и черными как смоль
волосами до плеч. Одет был, несмотря на жаркую погоду, в кожаную
куртку с металлическими клепками. Большие темно-карие глаза с
легким, слегка ленинским прищуром скользили взглядом от одного
человека к другому. А перед тем как незнакомец, пританцовывая,
зашел в кабинет Дмитрия Михайловича, я успел разглядеть у него
множество побрякушек — разномастные кольца, браслеты и серьги. В
городе, пусть не столичном, и не на таких насмотришься, но
впечатление он, несомненно, производил.
—Держите меня, девоньки,
я сейчас сорвусь, — обняв себя руками, Лера мечтательно уставилась
в потолок.
—Чего тебя
держать-то,недокормыш? Кому нужна тощая
девка с девятью классами образования? Вот я — другое дело, —
поправив обеими руками внушительную грудь, Тома из бухгалтерии
полезла в сумочку за зеркальцем. — Я и женщина видная, и крестиком
вышивать умею.
— Молчала бы, баба деревенская! — закатив глаза, Лера
сделала вид, что набирает текст на компьютере. — Помню я, откуда ты
сюда пришла, — с кожевенного цеха в дыре, названия которой никто и
не вспомнит, при царе еще дело было. А теперь сидит, груди себе
мнет и думает, что интересна кому-то! Ха!
— Откуда я пришла — там тебя не было! Жизни не видала, а
языком треплет! Ишь, какая цаца. Такие, как ты, у нас в
Дальней