Я же не спешил их этой информацией обрадовать.
Вперед снова вышел Шаманыш. Он начал привычный экстатический
танец перед принесением жертвы богу. Вернее, непривычный: ведь
теперь этот юноша выводил главную «партию». Без помощников, без их
хора, грохота барабанчиков и трещоток выходило не так величественно
– но парень очень старался. Он пел, рычал, вопил о величии Змея. О
его силе и мстительности. Он выкрикивал заклинания, с помощью
которых его бог парализовал чудовищ, возводил нерушимый щит против
Чужого и даже сбрасывал с небосклона коварную Звезду Утреннюю.
Наконец, Шаманыш взял ритуальную чашу и поставил ее перед
алтарем. Махнул рукой, и мои воины подхватили первого пленника.
– Вытяни руки! – пророкотал жрец и резко полосанул ножом по
запястьям.
Воины крепко держали руки пленника над чашей, куда бесшумно
капала драгоценная влага. Шаманыш велел подвести второго, повторил
процедуру и воздел руки к небу:
– Ваша кровь, ваша жизнь отдана Золотому Змею Земли. Вся. Без
остатка. И только бог отныне определяет срок вашей жизни. Ибо
теперь вы – божьи люди.
Так в Излучном познакомились с новым культом Змея – мягким и
щадящим. Обряд прошел, как по нотам. Сначала я вернул семьям
большую часть пленных – и они подуспокоились. Затем появилась
угроза казни шестерых. Если это обозлило, то немногих – самых
близких. Остальные же были довольны тем, что не казнили их мужчин.
А когда стало ясно, что эти шестеро не умрут – народ был почти
счастлив. Как счастливы и пленники: лучше уж быть живыми рабами,
чем просто мертвыми.
С Шаманышем мы, кстати, договорились, что первое время эти
шестеро будут работать на строительстве моих новых владений возле
«пещеры Алладина». Тот, конечно, хотел сразу начать возводить
платформу для нового храма, но я его убедил, что сначала следует
укрепиться в Излучном. Зачем строить храм, если он сможет потом
достаться другим.
Обряд шел долго, но в ходе него я не только умиротворил селение,
но и разжился дармовой рабочей силой. И уже на следующее утро
отправился в Крыло.
А в Крыле жизнь текла так тихо и спокойно! Настолько
обывательское умиротворение пропитывало столицу (экс?), что
невольно хотелось расслабиться и ничегошеньки не делать. Войти во
дворец, подняться в свою верхнюю комнатушку, хлопнуть в ладоши да
велеть подать жаркого с овощами.