— Прекратите, — прошипел я, озираясь.
— Вы хотите быть осмеянной?
Наверное, владелец души, которую я
поглотил утром, был честным малым, и не имел большого опыта в
отшивании надоевших сучек. По крайней мере, моей такой аргумент не
показался достаточно убедительным, и она решила позориться
дальше:
— Да как вы смеете?! Наглый выскочка!
Решили посмеяться надо мной?! И думаете, я вам это позволю?!
Тем временем вокруг нашей потасовки
собиралась внушительная группа любопытствующих зрителей.
— Ну всё, достаточно! Вы неинтересны
мне! Найдите другой объект вожделения!
О-хо-хо, это было сильно. От такой
словесной пиздюлины сучка отправилась в нокдаун, хоть и
недолгий.
— Вы горько пожалеете об этом, —
проскрежетала она, и, гордо вильнув хвостом, покинула ринг.
— Истеричка, — развёл я руками в
ответ на вперившиеся в меня вопросительные взгляды.
Вот же срань. Как можно было так
облажаться. Рыжая баба лет двадцати рядом с маркизом... У старого
хрыча, наверное, жопа бы отвалилась, дай он больше деталей. Да и
сам хорош. Мог бы дождаться, пока её представят, а не махать своим
помелом почём зря. Ладно, пора браться за истинную цель. Сразу
после скандала? Да. А чего тянуть? С одной не срослось — попытаем
счастья со следующей. На то я и Драгош — матьегоети — Вулпе.
— Разрешите, — бесцеремонно растолкал
я ротозеев и уже лёг на нужный курс, как вдруг чья-то рука грубо
схватила меня за локоть.
— Куда-то собрались?!
Передо мной стоял невысокий лысоватый
мужичок лет сорока пяти, полноватый и наверняка обаятельный, если
бы не перекосившая его физиономию гримаса ярости, отчего тот стал
похож на раскрасневшегося зарёванного младенца, страдающего
жесточайшим запором.
— Что за фамильярность? — вырвался я
из пухлых пальцев и брезгливо отряхнул рукав. — Не имею
удовольствия быть с вами знаком, да и не ищу его, честно
говоря.
— Зато, насколько мне известно, вы
знакомы с моей дочерью! — указал пухляш на стоящую у него за спиной
и смахивающую платочком слёзки оскорблённую даму. — Я требую
объяснений вашего беспардонного поведения и немедленных
извинений!
— Какого...? Слушайте, милейший, ваша
дочурка сама вешалась мне на шею, и я совершенно не намерен
приносить какие бы то ни было извинения за отстаивание собственных
чести и достоинства!
Получив такую отповедь, «отец
невесты» замер с открытым ртом секунд на пять, как и окружившие нас
вельможные зеваки, а по бальной зале пронеслось хоровое «ох».