— Проклятый колдун!!! — завизжала
мадмуазель Дюпре и ткнула в мою сторону пальцем аки заправский
инквизитор. — Не дайте ему уйти!!! Пусть сгорит!!!
Ну, сучка, если ты так ставишь
вопрос...
Первый нарушитель моего личного
пространства, очерченного остриями клинков, получил по глазам и,
заливаясь брачным криком чайки, ломанулся сквозь толпу. У второго
брюшная полость оказалась неожиданно тесна для переполняющих её
кишок, и те полезли на волю. Это немного отрезвило остальных, и я
начал отступать к дверям, грозя навязчивым вельможам выставленными
в стороны мечами. А они следовали за мной и смотрели так
пристально, словно хотели позже написать мой портрет по памяти. Уж
не знаю, расклеивают ли тут ориентировки, но срисовать мою рожу для
этого успели абсолютно все.
— С дороги, тварь! — приложил я
кого-то эфесом по зубам, выходя из залы. — Суки, даже не думайте. Я
весь особняк вами перекрашу.
Но эти разодетые паскуды как
одержимые продолжали шкандыбать за мной по коридору, пока я
пятился.
— Хватай его! — выкрикнул кто-то.
Я на секунду обернулся, готовый
принять бой на два фронта, но позади оказался только лакей, который
посчитал за лучшее немедля дать дёру.
Раж меж тем отступал, и яд снова
давал о себе знать. Боли не было, но это и беспокоило больше всего.
Сердечный ритм постепенно возвращался к приемлемым с точки зрения
заурядных организмов значениям, надпочечники взяли перекур, и
вместе с тем стало возвращаться онемение. Нога ещё двигалась, но
всё хуже. А ещё я перестал чувствовать собственный хер. Эрекция при
раже — дело обычное. Причём эрекция серьёзная, с лёгким повышением
либидо не спутаешь, каменный стояк. И он, судя по туго натянутым
штанам, был на месте, но я его не чувствовал. Не знаю почему, мысль
об этом отодвинула на задний план даже проблему с разгневанной
толпой, желающей учинить надо мной бесчеловечную расправу. Я
подумал: «А что, если он так и останется? Вдруг из-за яда тромб
образовался, и кровь теперь не отхлынет? Как я ссать-то буду?!». Из
омута этих депрессивных антинаучных гипотез меня вырвали детский
визг и испуганное лошадиное ржание. А ещё вонь, которую ни с чем не
спутать. И как же я был ей рад!
Передовые ряды моих преследователей,
первыми увидевшие вошедшего в коридор Красавчика, шарахнулись назад
с перекошенными от ужаса и отвращения ёблами. А когда он подошёл ко
мне и сел возле ноги, последние сомнения относительно его
колдовского происхождения покинули очевидцев.