Перед выездом из горда не преминули заскочить пообедать в
«Газагов стан» и налопались впрок по самое не хочу. Посему я,
пребывая в благостном настроении и развалившись один на заднем
диване машины, сдвинул фуражку на нос и вознамерился вздремнуть,
пока мы будем добираться. И плевать на шумный, расположенный прямо
за мной, паровой двигатель.
Однако орк, усевшись за руль и поглубже, аж до самых ушей,
натянув свою красную ковбойскую шляпу, решил вдруг опробовать
продемонстрированную мной с утра манеру езды. И разогнался так, что
стало страшно не только Холмову, сидевшему рядом с Тимоном, но и
мне.
Всю сонливость как рукой сняло. Ремней, а тем паче подушек
безопасности, конструкция этого парового кабриолета не
предусматривала, поэтому пришлось, ухватившись за борта автомобиля,
ногами упираться в передние кресла и молиться о том, чтобы мы не
расшиблись, врезавшись во что-нибудь со всего маху.
К счастью, почти сразу за городом мостовая закончилась, а по
ямам да ухабам орк гнать поостерёгся. Но и ехать до Верхних Карасей
по корявым дорогам пришлось не час, как в моём мире по асфальту, а
в несколько раз дольше.
И это нам ещё повезло, что сухо было более-менее. Дождь хоть и
прошёл недавно, но не сильный, и дороги успели просохнуть. Зато в
самих Карасях орк умудрился засадить автомобиль в грязь по самое
днище. И ведь даже не похоже было, что поливал здесь намедни
порядочный ливень. Кругом тишь да гладь, солнышко светит, птички
поют, начихав на фыркающую паром машину. И вот откуда,
спрашивается, в самом центре деревни такая здоровенная лужа,
которую ни обойти, ни объехать?
Пришлось нам с инспектором выбираться наружу и, скользя по
колено в грязи на разъезжающихся ногах, пытаться вытолкать машину
из вязкого плена. Хотя правильнее было бы заставить самого Тимона
ворочать эту тяжеленную дуру.
Сразу стало ясно, что автомобилей, особенно паровых, тут
отродясь не видывали. Фурор мы вызвали такой, словно прибыли не на
машине, а, как Емеля, на самоходной каменной печи. Поглазеть на
коптящее небо чудо-юдо за несколько минут сбежался весь деревенский
люд. Сначала набежала детвора, потом приковыляли любопытные
старички со старушками, и уже после, поддавшись всеобщему соблазну
и отложив дела, подтянулась работоспособная часть местного
населения.