В этот раз девушка сбросила с себя
шкуру рывком, представ перед моими глазами полностью обнаженной! Но
только я было потянулся к ней, буквально загипнотизированный
красотой женского тела и манящими огоньками в шалых глазах невесты,
как в дверь настойчиво постучали. Оля аж зарычала от
негодования!
- Ярл! Из поселка принесли тело
Флоки! Ты просил доставить его, чтобы убедиться в смерти свея!
У меня на секунду перехватило
дыхание от ненависти – и одновременно от наслаждения чувством
свершенной мести. Я видел, как стрела ударила в грудь поганца, но
где-то в глубине души оставались нерациональные сомнения, что
везучий хлопчик сумеет каким-то образом вывернуться.
Но не сумел.
Я хотел было уже встать с ложе, но в
ту же секунду мерно покоящаяся на моих бедрах стройная, изящная
ножка возлюбленной напряглась, серьезно тормознув мое движение – а
сквозь кожу Хельги тут же проступили крепкие, рельефные мышцы. Я
встретился глазами с ее возмущенным взглядом, и обезоруживающе
улыбнулся любимой, одновременно потянувшись руками к ее телу:
- Оставьте тело во дворе! Теперь
Флоки уже никуда от меня не денется…
Усадьба Флоки Мстителя. Гуннар
Хромой.
Старый свей молча сидел с другими
пленниками, и боялся лишний раз шумно вздохнуть, тогда как всего
полгода назад (ну может чуть больше) он был в усадьбе на правах
едва ли не хозяина! И челядь боялась лишний раз посмотреть на
ближника ярла Сверкера, а вышколенные хирдманы ловили каждое слова
хольда! Как все быстро изменилось… Теперь он калека, прислужник
врага, сделавшего его практически не ходячим – и поверив на слову
ромею, Гуннар сам привел варягов в свой дом. И что его ждет теперь?
Ромею он больше не нужен. Он вроде бы держится за свое слово – но
сам же признал, что условия их договора изменились – и у будущего
владельца бурга Сверкера не будет ни хирда, ни поселения. Останется
только дом, если венды и тот не сожгут – но даже если не сожгут, и
ромей назовет Гуннара новым ярлом… Что же, сородичи отыграются на
беззащитном калеке за все, что им сегодня пришлось пережить. Свое
предательство, свою вину перед свеями старый, некогда славный
хирдман понимал в полной мере – и сейчас проклинал себя последними
словами за то, что не решился умереть еще в ночь покушения. Стоило
тогда ползти не от ромея, а к ножу – глядишь, принял бы смерть
достойно, с клинком в руках! А то и дотянулся бы до ноги врага –
ведь чтобы убить его, хватило бы даже небольшого пореза!