Иванова что-то ему ответила, но что именно, расслышать с моего
места оказалось невозможно. Зато было отлично видно, как девушка
спустилась с трибуны, уверенно направилась к нашей шеренге, затем,
уже подойдя к нам почти вплотную, вдруг остановилась, будто бы в
сомнении завертела головой – и внезапно вклинилась в строй справа
от меня.
Кто-то из ясухаровских хихикнул.
Гм… Не то чтобы мне так уж была дорога эта чертова позиция
правофлангового в отделении… Но, во-первых, что мое – то мое.
Во-вторых, порядок есть порядок. А в-третьих, девица пришла сюда
вместо Нади. Да, ясен пень, она не была в этом ни духа
виновата, но моей симпатии к ней такое положение дел никак не
способствовало…
– Сударыня, вам не сюда, – угрюмо буркнул я, аккуратно, но
твердо оттесняя новенькую плечом.
– Почему? – удивленно посмотрела она на меня – вроде бы и снизу
вверх, но при этом разве что не свысока. – Сие же третье отделение?
– в речи новенькой будто бы слышался легкий акцент.
Справа снова послышались смешки.
– Третье, – подтвердил я. И не нашел ничего лучше, как только
добавить. – Но место на его правом фланге необходимо заслужить!
– О, извúните, – кажется, все же слегка смутилась Иванова – и
акцент в ее речи сразу сделался заметнее. – А где мóе место?
– В хвосте, – хмыкнула Маша Муравьева.
– Пока – вон там, – хмуро показал я глазами на левый фланг.
– Спасибо, сударь, – кивнула новенькая, похоже, вновь успевшая
обрести былую уверенность. – Тогда я пойду туда. А сюда вернусь,
когда заслужу. Кстати, что для сего нужно сделать?
– Набрать больше всех баллов по итогам учебного семестра, – был
вынужден ответить я.
– Что ж, полагаю, за сим дело не станет, – одарила меня
высокомерной полуулыбкой Иванова и, провожаемая взорами – отчасти
насмешливыми, отчасти заинтересованными – неспешно двинулась в
конец строя.
– Вызов принят, – хмуро бросил я – по сути, уже ей в спину.
Обернуться новенькая не соизволила.
Повторюсь: сами по себе на дух мне не сдались ни позиция
правофлангового, ни место во главе стола в трапезной. Но что мое –
то мое. И никакой такой Ивановой уступать это просто за красивые
глаза я не собирался.
А глаза там, кстати, и впрямь были вполне себе красивые.
Ну да и духи с ними!
в которой я сплачиваю
«жандармов»
Каждому курсу Федоровки полагался офицер-куратор из числа
преподавателей – ну, что-то вроде классного руководителя в школе.
Предполагалось, что за нас, первогодков, будет отвечать ротмистр
Рылеев, но накануне начала учебного года тот нежданно корпус
покинул, разделив незавидную участь майора Алексеева и полковника
Пришвина. Вот уж ни за что не подумал бы, что и этот у нас –
сторонник Романова! Помнится, с Огинским у бритоголового ротмистра
были какие-то серьезные разногласия, как раз по вопросам внешней
политики Империи.