Обязанности
у меня прямо скажем малоинтеллектуальные. Но платят здесь очень хорошо, потому
и держусь.
Беременную
выпускницу никуда не хотели брать, снова Маша с Геной похлопотали и устроили
меня сюда. Я была ужасно счастлива. Ведь даже декретные получила в итоге.
Мизер, конечно, но все же.
И
теперь бы двигаться дальше по карьерной лестнице, но никому я не нужна.
Образование хорошее, а опыт совсем нехороший.
–
Марина, зайдите ко мне, пожалуйста, – раздается по селектору.
Вздрагиваю.
Снова Глеб Викторович. И что ему понадобилось?
Но
начальство злить ни к чему, оно само найдет повод. И я тороплюсь в кабинет.
–
Вызывали? – захожу и скромно топчусь возле двери.
–
Да. Присядьте, пожалуйста, – Глеб Викторович показывает рукой на стул.
На
другом сидит молоденькая девушка, вчерашняя студентка, должно быть, а рядом с
начальником стоит Дарья Васильевна из отдела кадров.
–
Что–то случилось? – компания настораживает.
–
Нет, Марина, просто вам придется уволиться, – выдает Глеб Викторович без лишних
предисловий, а потом быстро добавляет. – Две недели можете не отрабатывать,
закончите сегодня же. Дарья Васильевна позаботится, и вам выплатят двойные
отпускные в качестве компенсации, так сказать.
Сижу,
как громом пораженная. Мне за квартиру платить через три дня, у близнецов обуви
на весну совсем нет, да и из курток они выросли. А тут – увольнение.
–
С чего такое решение? – спрашиваю, едва сдерживаясь, чтобы не кричать.
–
Вам тесно на этом месте, я же вижу, нужно что–то новое, расти. Мы приняли вас,
когда у вас были трудности, долг Геннадию Петровичу уплачен. Больше пяти лет
исправно с вами сотрудничаем, в декрете не бросили, на полставки оформляли,
когда вы дома должны были по закону сидеть. Я считаю, хватит. Мне нужно
племянницу устраивать, – Глеб Викторович бросает мимолетный взгляд в сторону
девушки, занимающей второй стул. – Она только с института, ваша должность –
самое то для нее. А вам расти, Марина, надо, расти. Считайте, мы делаем вам еще
одно одолжение.
Я
бы могла много чего сказать. Я бы могла вспомнить все мои права, которые они
нарушают. Я бы могла пообещать им судебные разбирательства и всяческие кары. Но
вместо этого…
–
Хорошо, я вас услышала, – произношу, понурив голову, и выхожу из кабинета.
Прошлая
я обязательно расшумелась бы. Тяга к справедливости раньше была сильна во мне.
Но с беременностью я повзрослела и поняла, что справедливость у каждого своя.