—
Но из них всё-таки доят смыслы, — заметил я.
—
О да! Не так много, как могли бы, но… Лавли не сумели до конца
побороть свою любовь к эстетике. Музыка их чарует, они готовы
отдавать за неё кристаллы. А может быть… — Ана горько рассмеялся. —
Может быть, они не хотят потерять возможность нас убивать.
Умеренно, время от времени, чтобы мы не ушли с планеты. Очень тонко
чувствуют баланс интересов. Однажды перебили половину гарнизона,
встал вопрос о полной эвакуации. Так нападения сразу прекратились,
зато кристаллы потекли рекой…
Ана остановился у ручейка, нагнулся, жадно
напился, сложив широкую ладонь ковшиком и быстро черпая воду.
Предложил:
—
Попробуй. Тут очень вкусная вода. И это совершенно безопасно,
бактерий и паразитов нет. Честно говоря, эта вода даже
лечит.
Я
присел, попробовал. Вода была хрустально-прозрачная, мягкая,
прохладная. Ручей — неглубокий, неожиданно быстрый, дно выстилали
опавшие листья, сквозь которые проглядывал жёлтый песок. Очень
фотогеничный ручей, хоть на картинку.
—
Очень вкусно, — сказал я. — Как в книжках про эльфийские
леса.
—
Да, их часто сравнивают с эльфами, — согласился Ана.
Мы
двинулись дальше. Ана не пользовался компасом, на траве никаких
следов тоже не было, но он то ли обладал превосходным чувством
направления, то ли часто тут бывал.
—
Идти примерно час, — сообщил он. — Патруль не догоним, но наши
задержатся у Продавца.
—
Продавцов не убивают? — спросил я.
—
Один раз убили. Но это трудно, неинтересно, и у Продавцов свои
методы наказания. Они продали лавли незаконченные музыкальные
фрагменты и закрылись на несколько месяцев. Знаешь, как противно,
если хорошая музыка обрывается посреди ноты? Говнюки с ума сходили,
пока Продавцы не вернулись…
Он
вдруг резко остановился.
Я
тоже замер, положил руку на рипер.
—
Жди, — сказал Ана.
Я
ждал. От Аны буквально веяло напряжением, я даже ощутил лёгкий
пряный запах пота.
—
Никого… — прошептал я.
Ана не ответил и не тронулся с места. Секунда
убегала за секундой, мы продолжали стоять.
Потом раздался тонкий мелодичный
смех.
Из-за дерева метрах в десяти перед нами вышла
девушка.
Я
чуть не поперхнулся от неожиданности. Казалось, там и спрятаться-то
негде…
Девушка была юная, милая и нагая. Взгляд
отмечал какие-то неправильности, что-то несвойственное людям —
отдельные чёрточки лица, вроде непривычного разреза глаз и формы
ушей, очень тонкие пальцы и длинные кисти рук. Но, в общем-то, она
выглядела как человек, как девчонка лет шестнадцати-семнадцати,
светловолосая и белокожая.