Справа среди растительности мелькает прогалина и я без сомнения
сворачиваю туда — находиться на оживлённых путях для меня сейчас
противопоказано. Мне нужно тихое место чтобы перевести дух и
подумать.
Полузаросшая тропа причудливо петляет, обходя овраги и особо
мощные деревья стороной. Всё дальше и дальше от злополучной дороги.
Остановился я только пробежав километров десять, не меньше. Для
надёжности я сошел с тропы – там, где моё внимание привлекло
негромкое журчание ручья. Заглушенная адреналином жажда вернулась с
новой силой.
Лесной ручей тёк между оплетённых корнями валунов, переливаясь с
одного на другой и оставляя в воздухе легчайшую водную пыль.
Деревья обступали его, их кроны аркой сплетались где-то над
головой. На удивление умиротворённое место, и казалось – даже
дышать здесь было легче.
Я встал на колени рядом с ним, там, где текущей воды набралось
больше всего и оторопел. С поверхности воды, как с зеркала на меня
глядел совершенно незнакомый мне человек.
Короткие всклоченные волосы цвета соломы, серые с зелёной каймой
глаза, солидный прямой мясистый нос, тонкие, изогнутые в кажущейся
усмешке губы. Лицо казалось обманчиво-заурядным – простые, четкие
линии, словно вытесанное скупым на движения, но талантливым
скульптором.
И всё это, от плотно прижатых к голове ушей до густых, но
бледных бровей было для меня напрочь незнакомо. Я поднял руку и
прикоснулся к щеке – и мой двойник зеркально повторил мои
действия.
Даже спустя долгое время я так и не понял что испытывал тогда,
стоя возле лесного ручья на коленях. Чужое лицо. Такое странное,
такое молодое. На вид мне сложно было дать больше двадцати лет.
Руки, с широченными ладонями и длинными, жилистыми пальцами.
Кожа на них была грубой, мозолистой – они не понаслышке знали о
том, насколько тяжело зарабатывать на хлеб насущный честным трудом.
Вены оплетали их и спускались на жилистые запястья и предплечья.
Сухие и удивительно твёрдые мышцы перекатывались под загорелой
кожей.
Одежды на мне было всего ничего – жилетка, когда-то бывшая
небесно-голубой, а сейчас выцветшая и пыльная и короткие, чуть ниже
колен штаны – песочно-желтые, с порванными карманами и
подпоясанными шнуром, небрежно завязанным на простой узел. Видавшие
виды, облезлые но крепкие кожаные сандалии завершали картину.