- Деда, я хотел спасать людей, а не убивать, - пытался я
переключить внимание деда на себя.
- И много ли спас? – с ехидством поинтересовался дед.
- У меня семь тысяч успешных операций.
- Семь тыщ, аай! А загубил сколь, сказывай перед нами всеми?
- Были летальные исходы. У каждого хирурга имеется личное
кладбище, я не исключение.
- Так сколько? – не унимался дед.
- Триста сорок.
- Слышишь, Сергунь? – повернулся дед к отцу. – Две полные роты
нашего народу погубил Васька своими руками.
- Не погубил, а не смог спасти! – возмутился я.
- Не смог, значит, не достиг такого мастерства, чтобы от людей
смертушку отводить. Тебя тоже могут не спасти, и ты припрешься к
нам. Что тебе, штатской штафирке, среди могучих и отважных воинов
делать? Я тебя спрашиваю, что замолчал?
- Не знаю.
- Вот и я не знаю. Но, думаю, что тебе надо в другое место, где
ты можешь принести пользу своим умением лечить людей или все-таки
достойно продолжить семейную традицию ратными подвигами.
- Деда, так я уже не молод, девяносто два стукнуло как никак, и,
похоже, мой земной путь закончился.
- Не тебе решать, что закончилось, а что только начинается.
Сергунь, я предлагаю обратиться к Создателю, Господу нашему, с
нижайшей просьбой Ваське нашему, непутевому, дать еще одну
возможность поврачевать людей, а еще лучше все-таки отличиться по
военной линии, как все мы.
- Будет польза, согласен с твоим предложением, – поддержал деда
отец.
- А мне слово сказать можно? – я робко, начисто забыв о своем
возрасте, ведь я постарше всех здесь присутствующих буду, пытался
привлечь к себе внимание деда.
- Сказать можно, но кто тебя слушать-то будет, - ухмыльнулся
дед, - ты окончательно еще не здесь, но уже и не там. – Вот мы с
твоим отцом и решаем, как умолять Бога, куда тебе, или дать ли еще
один шанс прожить новую жизнь для того, чтобы ратными подвигами
доказать, что ты достоин своих предков, достоин быть членом нашей
семьи, испокон веков с оружием в руках защищавших Родину.
- Что решили, деда?
- Что решили, что решили? Скорый какой. Я по глазам вижу, что
Сергуня тебе шанс хочет вымолить, и я, похоже, с ним соглашусь. Я
бы сказал, будь у меня право: иди, Васька, с Богом, да не забывай
свое главное, ратное предназначение, но решать будем не мы, как ты
понимаешь, или ты, как атеист, чего-то не разумеешь? Мы с твоим
отцом молим о тебе Создателя нашего при всей семье, дать еще один
шанс тебе, неразумному, доказать, что ты отважный воин, а не просто
лекарь знаменитый.