Как правило, шашка является семейной реликвией, и передается из
поколения в поколение. Некоторые клинки имеют собственные
имена.»
Да, память интересная штука, посмотрел на саблю и тут же
вспомнил, что тебе рассказывал товарищ по оружию, хотя и слушал его
не очень внимательно.
Мне досталась сабля нетяжелая, где-то около полкилограмма, с
малой кривизной клинка, и относительно короткая, может сантиметров
шестьдесят от силы. Если можно так выразиться, нам выдали детскую
разновидность сабель.
Монах по имени Платон стал нас обучать приемам, кое-какую основу
мы уже получили, упражняясь с деревянными поделками, похожими на
сабли. Первые занятия прошли нормально, без травм и порезов. Я,
если честно, боялся, что задену кого-то, или что-нибудь отчекрыжу.
Спарринги начали практиковать спустя четыре месяца, и смею вас
заверить, мне биться на саблях понравилось. Поэтому поставил себе
цель — стать настоящим мастером клинка.
Если с саблей начало получаться, то с верховой ездой были
проблемы. Вы видели собаку, сидящую на заборе? Нет? Тогда вы многое
потеряли. Я когда забрался в седло на спокойного мерина по кличке —
Лодырь, вцепился в гриву коня руками и зубами. Моя посадка была
похожа на посадку блохи на большой собаке, ведь ростом я еще был
невысоким. Вот завернул! Получилось: как блоха на большой собаке,
сидящей на заборе. Еще то зрелище! Ха-ха-ха! Ну, ладно…
Лодырь пробежал по периметру квадрата легкой рысью, а мне
казалось, что несемся во весь опор. Проехав всего три круга,
порядочно набил себе задницу и натер внутреннюю поверхность бедер.
Представляю, если я проеду пару километров, то однозначно разотру
кожу до мяса. Может так и дальше мучился бы, но мне помог все тот
же монах Платон. Он показал, как правильно принимать посадку, и
научил не бояться лошадей. Их нужно задобрить куском хлеба или
каким-нибудь овощем, и тогда взаимопонимание станет полным. Я так и
поступал. Лодырь стал моим любимым конем. Оказалось, он довольно
резвый, если его правильно посылать вперед, и хорошо слушает все
команды наездника, отдаваемые руками, ногами или голосом. Через
полгода я более менее уверенно держался в седле.
Но самое сильное потрясение я испытал, когда взял в руки
пистоль.
Нормальная такая дура килограмма два весом с колесцовым замком,
довольно примитивным, на мой взгляд. Из огнива делалась шестеренка,
которая начинала крутиться от нажимания на спусковой курок.
Движение шестеренки вызывало появление искр. Несмотря на простоту,
у него был огромный недостаток. Механизм загрязнялся гарью,
частичками кремня и переставал работать очень быстро. Такой пистоль
невозможно было часто использовать. Примерно после трех десятков
выстрелов, пистоль стрелять уже не мог, его нужно было хорошо
почистить. Как оружие для ближнего боя, на два-три выстрела,
пистоль годился, особенно ценным пистоль может стать для
кавалеристов, так как есть возможность использовать только одну
руку во время стрельбы.