XXвеке и жилXXI-ом, где владение огнестрельным оружием было
привычным. И учеба в артиллерийском училище не прошла даром. Палил
из мушкета на сто шагов очень точно, а из пистоля с двадцати шагов
уверенно попадал в тонкую ветку. Также довелось поупражняться в
стрельбе из пушек. Когда мне исполнилось четырнадцать лет, отец
Филипп стал преподавать нам пушкарское дело. На стрельбы выезжали в
лес. Из легкой пушки, примерно сорокамиллиметрового калибра, палили
по деревянным чурбакам, изображающим наступающую пехоту. Стрелять
картечью было одно удовольствие, а вот ядрами не очень. После
стрельб отец Филипп отправлял нас на мишенное поле, где мы должны
были собрать выпущенные ядра, и не дай Бог, не найдем все - тогда
будем искать до посинения. Чистить после стрельб любое оружие мне,
как ни странно, нравилось: запах оружейной смазки ассоциировался с
жизнью на Земле, с учебой в училище…Далее, обычно, под запах
смазки, мои мысли быстро улетали в семью…
Но больше всего мне нравилось тренироваться с Герасимом по
отработке приемов «тихой войны». Он научил меня незаметно
забираться в закрытые на замок помещения, при помощи элементарной
отмычки. Правильно выбирать путь по отвесным стенам, используя
малейшие выступы и неровности. Научил выдержке, когда противник
почти дышит тебе в ухо, а ты стоишь или лежишь не шевелясь. Много я
узнал о способах маскировки, и о маскировочных костюмах. Научился
правильно вести беседы с интересующими меня людьми с целью
получения важных сведений. Пытался научить меня гипнозу, но
почему-то у меня ничего толком не получалось. Мог я ввести человека
в транс, минут на пять, и не более, ни о каком подчинении своей
воли речи не могло быть. Даже Клавдия Ермолаевна надо мной
«колдовала», но безрезультатно - к гипнозу я не способен. Тихо
приколоть, удавить или отправить надолго в бессознательное
состояние с большой скоростью - пожалуйста, а загипнотизировать не
мог, хотя для тайных операций эти способности лишними бы не
были.
Откровенно говоря, никто из моих товарищей по квадрату не достиг
такого уровня подготовки, как я, хотя тоже были мальчиками очень
даже неслабыми. А по уровню пушкарской подготовки меня ребята
превосходили, ведь летом я лекарствовал, а они палили из пушек.
По прошествии годов обучения в монастыре спросите меня
сегодня, сию минуту: вспоминал ли ты своих родных с Земли? Первые
несколько лет, как я уже рассказывал, вспоминал и очень часто.
Иногда даже хандрил. Но по мере врастания в окружающий меня мир, я
понимал, что обратно вернуться не смогу, и не увижу дорогих мне
родных людей. Поэтому приказал себе забыть их. Приказал, но ничего
не забыл, просто стал реже вспоминать. О здешней маме я по большому
счету и не вспоминал. Хотя вру. Побывал в монастыре отец Павел,
передал мне от мамы поклон. Наш деревенский священнослужитель меня
не узнал. Перед ним стоял молодой человек, а не мальчишка -
полудурок, достающий его постоянными вопросами.