— Андрей Иванович написал отчет для государя... — неуверенно
произнес Воронцов. — Он сейчас как раз направлялся к Петру
Алексеевичу с ежедневным докладом.
— Немедленно найди его и пригласи сюда. Полагаю, что государь не
слишком огорчиться небольшой задержке Андрея Ивановича, ведь и
случай не стандартный выходит.
— Я попытаюсь, государыня, — коротко поклонившись, Воронцов
направился к выходу, но его остановил голос Филиппы.
— Нашу гостью устрой поудобнее, чтобы ждать ей пришлось с
комфортом, и передай, что сегодня я обязательно приму ее, —
секретарь снова поклонился и теперь уже вышел, прикрыв за собой
дверь. Варя подождала, когда он скроется и тихо спросила.
— Я не понимаю, государыня, а кто это — бурнеша? — тихо спросила
она, оглядываясь на дверь кабинета, словно непонятная гостья могла
ее услышать.
— Это очень сложно, — пробормотала Филиппа, сжав виски пальцами.
Такой растерянной она себя не чувствовала даже в тот момент, когда
узнала о предательстве Австрии. Но ничего, сейчас придет Ушаков и
обязательно поможет. Вот только... сообщить мужу сейчас о странном
визите, или подождать результатов? Думала Филиппа недолго. Именно
сегодня из всех ее фрейлин рядом находилась только княжна
Черкасская. Остальные по ее поручению ушли в Новодевичий монастырь,
чтобы посмотреть, как там устроились монахини монастыря,
перенесенного из Кремля, и как вообще все там организовали. Сама
она не поехала, потому что хотела составить приличное письмо
герцогине Орлеанской. Повернувшись в Варе, Филиппа добавила. —
Сходи-ка, Варвара, до государя, Петра Алексеевича. Передай, что я
хочу его видеть, и что ему будет небезынтересно познакомиться с
моей гостьей.
***
Варя встала и быстро вышмыгнула за дверь, горя от любопытства
посмотреть на ту, кто ждет в приемной наподобие той, что устроил
Дмитрий Кузин, только возле кабинета государыни.
В приемной сидела темноволосая девушка, но то, что это девушка,
Варя поняла только тогда, когда она слегка развернулась и под
странного вида кафтаном обозначилась грудь. Девушка была не просто
одета в мужские одежды, она была коротко стриженная, не носила
никаких украшений и совершенно никаким образом не показывала свою
женственность. Рядом с ее креслом стояли нахмурившиеся воины,
которые чувствовали себя явно неуютно, лишенные охраной дворца
привычного им оружия.