Иван Долгорукий покосился на сидящего с невозмутимым видом за
огромным столом рыжего парня, что-то помечающего в развернутом
перед ним листе бумаги, и раздражено стукнул кулаком по
подлокотнику кресла, в котором сидел, ожидая, когда же уже государь
соизволит его принять. Да, многое изменилось за время его
отсутствия, очень многое. А когда-то он, помнится, ногой такие
двери открывал, и все ему с рук сходило, а вот теперь смотри-ка,
как смерд какой ждет сидит, когда верный пес получит от хозяина
команду впустить его. Это, если тот унизительный обыск опустить,
коий ему на входе гвардейцы учинили, даже сапоги велели снять и
потрясти, прежде чем снова надеть позволили, словно опускало его
ниже самого Кузина, а ведь Иван Долгорукий все еще князь. Он даже
попытался возразить, когда шпагу его забрали и в специальную нишу
поставили, сказав, что на выходе сможет забрать. Только вот
гвардейцы не прониклись, и все равно отобрали оружие. Но вышедший
на шум Михайлов хмуро сказал, что в месте пребывания императорской
семьи ни одна шельма вооруженной ходить не будет, за исключением
самого государя и некоторых особо приближенных лиц, имеющих право
доступа без доклада. И что князь Долгорукий к этим людям не
относится. Это было в первый его визит сюда в эту приемную, больше
он таких ошибок не совершал и обыску не сопротивлялся, так же, как
и передаче шпаги на хранение.
— Да сколько мне ждать-то? Может, вообще домой идти, дабы время
зазря не терять? Уже третий раз отворот-поворот даешь, — Иван не
выдержал и задал вполне нормальный с его точки зрения вопрос. Кузин
же, вот песий сын, из холопов так высоко поднявшийся, только
посмотрел на него исподлобья и покачал головой.
— Не могу ответить, тебе, князь. В таких вещах, как вот такая
аудиенция, без предварительного доклада, я государю не могу
подсказывать. Он сам должен решить, сможет ли отложить то дело,
коим сейчас занимается, и уделить тебе времени своего, али нет,
тогда действительно придется тебе, князь, домой идти и ждать, когда
гонец с точным временем явится. Ты же отказываешься пойти простым
путем, словно что-то доказать кому желаешь, — и Кузин снов уткнулся
в какую-то бумагу. Ну, хотя бы смотреть перестал на него, будто и
не ожидал увидеть когда-нибудь Долгорукова в живых, словно бы
призрак к нему в приемную влетел. Вот же словечко придумали
«приемная», но суть верно передана, тут и не поспоришь. И Иван,
скрипя зубами, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Он очень
устал, отбиваясь от нападок Петьки Шереметьева, который дал ему с
семьей приют, не смог сестру родную, да еще и с младенчиком на
руках на улицу выкинуть, но крови уже попортил основательно, да
так, что Иван утром, не отдохнув как следует, рванул сюда,
подозревая, что ждать придется снова, как и в те два раза, когда
государь так и не допустил его до себя.
