— Что передать Шафарову, государь, Петр Алексеевич?
— А передай-ка ты ему, чтобы он предупредил Махмуда о том, что
дядя собирается вернуть себе утраченный трон и весьма удобный
дворец, и в отличие от племянника не оставлять предыдущего султана
в живых, — я бросил взгляд на расчерченную вдоль и поперек карту. —
Да, сделать это он должен только после того, как войска Ахмеда
придут в наступление, а они должны прийти в наступление только
после того, как поезд императрицы пересечет границу Российской
империи в самой западной ее части, я не хочу неожиданностей.
— Ты хочешь предать Ахмеда, государь? — Ушаков смотрел на меня
недоверчиво.
— Нет, конечно. Предать можно того, кому клялся в верности, а я
османам ничего не должен. Мне вообще плевать, кто из них в конечном
итоге победит и какой ценой. Нам выгодно, чтобы эта резня между
двумя родственничками на несколько лет продлилась, откинув
Османскую империю да-а-а-леко назад. Так что да, я от всего сердца
буду помогать по мере моих скромных сил и тем, и другим, — и я
улыбнулся, а от того как Ушаков слегка отшатнулся, подозревая, что
улыбка моя больше похожа на оскал. — И да, как там дела у
Бенджамина нашего Франклина? Его парламент уже послал... обратно в
колонии? Нам очень важно не пропустить момент, когда он выедет
обратно из Дувра.
Первым порывом Филиппы было захлопнуть окно, отрезав тем самым
путь Карла в ее комнату, чтобы избежать возможных кривотолков. И
она уже сделал шаг, чтобы сделать это, но тут, висящий, уцепившись
за подоконник, инфант решил вползти повыше, чтобы сделать последний
рывок к своей цели. Парапет, по которому он шел, был гораздо ниже,
чем он рассчитывал, когда забирался на второй этаж, используя
украшения здания в качестве опоры для рук и ног, а ростом Карл не
обладал слишком высоким, и получилось так, что он действительно
повис на высоте второго этажа, дрыгая ногами, потому что не мог
закинуть ни одну на подоконник, так же как не мог подтянуться на
руках, и виновата в этом была перевязь, которой он зацепился за
какой-то завиток лепнины. А попытка сменить положение, чтобы снова
встать на парапет, привела к тому, что руки непроизвольно
разжались, из-за того, что злосчастная перевязь больно рванула
грудь и спину, и Карл полетел вниз, прямо на роскошный куст
бордовых роз, растущий под окном и наполняющий воздух великолепным
ароматом, который спас его от серьезных повреждений, но вот от
собственных шипов разумеется не уберег. Упал он молча, чем на
секунду завоевал уважение Филиппы, которая задумчиво посмотрела на
часы и уже не спеша подошла к окну. Облокотившись на подоконник,
она посмотрела вниз, чтобы убедиться, что ее бывший жених все еще
жив, и пробормотала.