— Цель — Атмаджа-паша. И, Андрей Иванович, все должно быть
громко и максимально кроваво. А еще, ни у кого не должно быть
сомнений, что посла угробил австрияк, желательно в компании с
персом. — Ушаков кивнул, и, тронув поводья, отъехал в сторону,
оставив меня переваривать полученную информацию. Когда же мы
въехали на территорию Лефортова дворца, то меня встретила вереница
карет, шум, гвалт, очень много света, несмотря на стоящую на дворе
ночь, но все это словно отодвинулось на второй план, когда я увидел
стоящую возле входных дверей Филиппу.
***
Филиппа велела не останавливаться, хотя уже наступала ночь, и
гнать лошадей до тех пор, пока темнота не скроет дороги. Благо
летние дни были длинными, и их поезд практически уже въезжал в
Москву, когда стало совсем темно. Ругаясь вполголоса, кучер
соскочил с козел, подхватил коренного под уздцы и повел его шагом,
тщательно рассматривая, куда ступать, чтобы кони ноги не
переломали. И тут на пути их следования вспыхнул первый фонарь,
потом еще один, и еще... поезд даже остановился и сидящие в каретах
и костерящие на чем стоит юную императрицу, которой так не
терпелось попасть к мужу в объятья, что она подвергла всех
опасности ночного переезда, выскочили на улицу, глядя на желтоватое
теплое пламя, которое освещало им дорогу домой. Это было даже
символично, не говоря уже о красоте. Воздух пах специально
высаженными цветами, и где-то стрекотали сверчки, а вокруг фонарей
уже начали кружиться глупые мотыльки, которым суждено было
погибнуть в этом пламени. Филиппа тоже вышла из кареты, и
огляделась по сторонам, она наконец-то дома, и этого уже ничто не
изменит.
Любовались они обновленным городом минут десять, после чего
Филиппа села в карету и велела ехать прямиком во дворец.
Она стояла на крыльце, когда на подъездной дорожке показалась
кавалькады всадников. Петра на огромном черном коне она узнала
сразу и так и стояла, пока он подъезжал ближе, пока соскакивал с
Цезаря и быстрым шагом подходил к ней. Словно они остались одни на
этом крыльце, в этом мире. Она как сквозь туман смотрела, как он
склонился к ее руке и вздрогнула, ощутив прикосновение губ к
холодной коже. Перед императорской четой распахнули двери, и они
молча вошли в полутемный холл ночного дворца. Петр молчал. Он даже
не поприветствовал ее. Просто молча вел по темным коридорам. Когда
они проходили мимо его кабинета, он внезапно воскликнул.