Напряжение момента предлагало Родимцеву сделать серьезный выбор.
Нужно было на что-то решаться. Григорий совсем не желал проливать
кровь христиан. В то же время, терпеть оскорбления от госпитальеров
и беспредел, чинимый этими братанами-крышевателями, он тоже не
собирался. Но, вступить с ними в схватку означало если и не взять
на душу грех убийства единоверцев, то уж точно нажить себе лютых и
могущественных врагов в Леванте. К тому же, Родимцеву не хотелось
противопоставлять себя законам королевства, которые запрещали
кровопролитие между христианами. Но, законы законами, а жизнь
жизнью. Госпитальеры вынули из ножен мечи. И этого было достаточно,
чтобы он решился. Грегор Рокбюрн тоже вытащил меч и встал рядом с
Бертраном.
— Эй, вы, больничники, решили напасть вшестером на двоих? Я,
вообще-то, разговаривал только с одним из вас, — проговорил Бертран
Гаспару и его людям.
— Мы вас поддержим всей семьей, — сказал отец кузнеца
Бертрану.
— Я есть оруженосец, — произнес Мансур с сарацинским акцентом,
решительно взяв булаву и встав рядом с Григорием.
Силы сторон более или менее уравнялись. Гаспар на такое, видимо,
не рассчитывал.
— Отойдите от этих двоих, кому жизнь дорога! — крикнул главный
госпитальер. И добавил:
— У нас с тамплиерами и их друзьями старые счеты. А все
остальные пусть убираются и не вмешиваются в драку.
Но, никто не тронулся с места. Тогда Гаспар сделал своим
какой-то знак, и воины госпиталя яростно двинулись на противников с
обнаженными клинками. Щитов у них не имелось, но на всех, кроме
командира, красовались шлемы-таблетки с тульями цилиндрической
формы, со слегка конусовидными куполами и с наносниками, украшенные
орденскими мальтийскими крестами. Гаспар же носил шлем, похожий на
потхельм, но с откидывающейся вверх маской забрала. Все шестеро
были облачены в кольчужные хаубреки с капюшонами, надетыми под
шлемы.
Едва Гаспар попробовал атаковать, как Бертран сразу нанес ему
мощный удар, который госпитальер едва сумел парировать своим мечом.
Рыцарь с берегов Луары был относительно трезв. Рана на его ноге,
после исцеления монахом, хорошо заживала, и дрался он, похоже, в
полную силу. Родимцев тоже орудовал мечом, уверенно отбивая атаки
сразу двух госпитальеров, наседающих на него. Страха он не
чувствовал, действуя в схватке вполне умело. Левой рукой он помогал
себе кинжалом, прочное лезвие которого вполне могло блокировать
вражеское оружие, хотя недостаточная длина клинка и не позволяла
наносить им ответные удары. Защищаясь, Григорий не забывал
наблюдать и за ситуацией вокруг себя.