Вооружившись полутраручным мечом, хозяин манора стоял на башне и
ждал, вглядываясь в темноту. Но, враги, похоже, не имели никакого
желания нападать в темноте. Где-то достаточно далеко, у входа в
ущелье, горели их походные костры. Выждав какое-то время, дон
Карлос распорядился, и половина его людей отправилась спать. Потом
он сказал и Грегору с Бертраном:
— Идите и вы отдыхать. Ночью сарацины, скорее всего, не нападут.
А с рассветом нам потребуются все силы.
Последовав совету дона Карлоса, Григорий пошел спать.
Гостеприимный хозяин отвел им комнаты на втором этаже своего
просторного дома. Гостевые покои выходили в длинную и широкую
галерею второго этажа, располагаясь напротив узких стрельчатых окон
без всяких стекол, больше похожих на бойницы. А саму эту галерею, в
случае штурма, легко можно было использовать в качестве стрелковой.
Комнатки для гостей были небольшими, скорее, похожими на кельи, но
вполне уютными, в каждой из них стояли по две грубых кровати,
сколоченных из плохо ошкуренных досок, но имеющих даже тюфяки из
мешковины, набитые соломой. Адельгейда впервые за время их
путешествия от замка Тарбурон ночевала на женской половине дома,
предоставленная заботам служанок дона Карлоса.
В одной из гостевых комнаток устроились монах-францисканец и
Бертран, а в другой расположились Грегор и Мансур. Странно, но
почему-то нечаянный оруженосец вызывал полное доверие у Родимцева.
А, казалось бы, он легко мог бы и перерезать всех во сне. Все-таки
он был сарацином. Но, как Гриша понял со слов парня, он не являлся
свободным человеком, а был боевым рабом шейха Халеда, тем самым
пресловутым мамелюком, к категории которых относились и сам грозный
султан Бейбарс и даже легендарный Саладин. К тому же выяснилось,
что отец этого Мансура давно погиб в сражении, когда он сам еще был
маленьким ребенком, а потом и мать вскоре умерла.
Он рос сиротой и был продан в рабы родственником отца,
захватившим все имущество после смерти родителя. Ведь сам Мансур не
был настоящим наследником, а лишь сыном наложницы из пленных
христианок. От таких, как он, в приличных египетских семьях
избавлялись при первом же удобном случае. Ну, кому нужен сирота, да
еще и полукровка, сын француженки из гарема погибшего витязя?
И что Мансура ждало дальше? Ведь он не блистал какими-то
отменными боевыми качествами, не был исключительно умелым и сильным
воином, не сделался никаким чемпионом в военных играх, как,
например, тот же Бейбарс в молодости. На самом деле, лишь единицы
из мамелюков становились султанами. Большинство же погибало в
многочисленных войнах, ведущихся правителями Востока, как с
христианами, так и между собой, совершенно бесславно. Так что у
парня имелась собственная сильная мотивация переметнуться к
христианам при любом удобном случае. Что Мансур и сделал, как
только такой случай ему представился. К тому же, он уже проявил
себя в стычке с госпитальерами. Потому у Родимцева имелись
кое-какие основания доверять парню.