— Мне нужно почистить края раны, чтобы зашить. Грегор, поможешь
мне. Крепко держи девочку, потому что придется сделать ей больно.
Но, это ради ее же блага. И принесите мне сюда таз с водой и
черпак.
Последние слова предназначались сержанту, который тут же побежал
выполнять поручение. А капеллан достал из своей сумки настоящие
медицинские инструменты, пусть и довольно примитивные, и, подстелив
белую тряпицу, аккуратно разложил их на камне, заменяющем стол.
Девочке было больно, но она терпела. Сильные руки того рыцаря,
который пришел за ней, чтобы забрать из вонючей дыры, где она
пряталась, крепко держали ее. Но она понимала, что ее лечат. То ли
от новой боли, то ли от молитв, которые читал на латыни пожилой
врач, делая свое дело, ее сознание начинало проясняться. А когда
старик закончил сшивать края раны на лице и положил свою ладонь ей
на голову, что-то изменилось. От ладони старика исходило необычное
тепло, которое действовало животворяще. Вскоре сознание полностью
вернулось к ней, а боль отступила. И она вспомнила все те ужасные
события, которые произошли, начиная с прошлогодней осени. Все
произошедшее вновь возникло в памяти. И она зарыдала.
Воспоминания нахлынули на девочку. Она вспомнила, что зовут ее
Адельгейда фон Баренбергер и снова отчетливо видела, как полтора
десятка монахов, одетых в широкие плащи с капюшонами, неспешно
приближались к захваченному мусульманами монастырю.
Стражник на башне вынужден был высунуться из-за каменных зубцов
караульной площадки, чтобы лучше разглядеть путников. «Зачем они
идут? Неужели не знают о том, какая участь постигла всех тех
христиан, которые оставались в монастыре после того, как мамелюки
султана Бейбарса ворвались внутрь?» — наверное, думал он.
Караульщик на башне не успел удивиться, когда плащ одного из
монахов распахнулся, и стремительный стальной болт, вылетевший из
арбалета мессира Эдварда, попал стражнику в левый глаз. Стражник
умер тихо, не успев даже вскрикнуть.
Над воротами сарацины поставили еще трех караульных, но, удачно
сняв часового на башне, христиане смогли подобраться совсем близко.
Лучшие стрелки барона Карл и Эдвард выстрелили одновременно, и один
стражник рухнул с болтом в горле, а другой — в сердце. Старому
Жюсьену повезло меньше: его болт ударил третьего стража в правый
бок. Падая, этот последний страж ворот закричал и тем предупредил
сарацин об опасности. Скрываться стало невозможно, уже не таясь,
барон отдал приказ, христиане сбросили ненужные более монашеские
плащи, обнажили оружие и пошли на штурм.