Горный отрог изгибался, а тропа поднималась все выше и выше, и
вскоре Григорий и Адельгейда выехали на каменную площадку, откуда
открывался вид между понижающихся отрогов на замок Тарбурон и склон
перед ним. Отсюда хорошо просматривалось сражение, которое уже
началось. Камни и арбалетные болты обрушились на головы врагов,
когда те неосторожно приблизились к подножью предгорного холма, на
котором стояла полуразрушенная крепость. В рядах неприятеля
поднялась паника, чем тут же воспользовался отряд рыцарей,
выскочивший из засады. Перед атакой им раздали большие щиты и
копья, отчего удар тяжелой кавалерии опрокинул треть сарацинских
всадников, а негритянская пехота, тащившаяся сзади, не успевала
поддержать головной отряд, попавший в ловушку. Но, исход сражения
не был предрешен, потому что по дороге подходила вторая часть
войска шейха.
Убедившись, что их никто не преследует, Григорий спешился и,
подойдя к девочке, осторожно снял ее с седла. Он попытался
объяснить Адельгейде, что, если они будут ехать так медленно, то
сарацины непременно догонят их. А потому ей необходимо переодеться
и сесть на лошадь нормально, обхватив ее ногами. Только вот,
незадача. Девочка не желала следовать его совету. Он уже и не знал,
как ее убедить, когда малышка внезапно предложила, коверкая слова
старофранцузского:
— Я хотеть ехать, как отец возить меня.
— А как это? — спросил Григорий.
Она потянулась ручками к седлу его коня и показала, что хочет,
чтобы Родимцев держал ее впереди себя. Антоний, конечно, выглядел
крепким конем, но Григорий жалел его и совсем не хотел, чтобы
животное несло лишнюю ношу. Он решил для себя, что когда они
достаточно отъедут от замка и сражения, разразившегося под его
разрушенными стенами, то пойдут пешком для того, чтобы поберечь
лошадей. Но, пока ему пришлось согласиться на условия девочки,
которая оказалась очень настойчивой. Привязав уздечку второй лошади
к своему седлу, Григорий посадил немецкую девочку перед собой,
боком, в той же позе, в какой она сидела сама на лошади. Теперь
Гриша крепко держал Адельгейду левой рукой, а правой управлял
конем. И они поехали немного быстрее. Хорошо еще, что девочка была
тощей, а рыцарское седло оказалось достаточно просторным.
Солнце уже стояло достаточно высоко в ясном небе и сильно
припекало. Григорий и без того постоянно потел под гамбезоном, а,
прижимая к себе Адельгейду, ему делалось совсем жарко и хотелось
раздеться. Но, он отчетливо понимал, что раздеваться никак нельзя.
Он вспомнил, как носил бронежилет и каску на такой же жаре еще в
Афганистане. Там ему, как командиру взвода разведчиков, тоже
приходилось таскаться пешком по жаркой местности и по горам, где
техника пройти не могла. А имущество, оружие и боеприпасы он и его
бойцы тащили на собственных спинах. Если удавалось раздобыть
лошадь, то это считались тогда просто роскошью. Ее нагружали и вели
за собой по горным тропам, но почти никогда не ехали верхом.
Кольчуге, конечно, было далеко до бронежилета по прочности, но, тем
не менее, она могла защитить от стрелы на излете, как и от не
слишком сильных колюще-режущих ударов. Белый тамплиерский плащ
прикрывал спину и круп коня от солнца. А шлем в виде железной шляпы
оказался довольно удобным в дороге тем, что его поля создавали хоть
какую-то тень, падающую на лицо.