Сидя в седле боком впереди рыцаря, Адельгейда ехала молча. Ее
рана на лице свербела, но уже не болела так сильно, как раньше. Она
все время хотела ее потрогать, но каждый раз вспоминала
предупреждение старого капеллана, что рану трогать нельзя ни в коем
случае, иначе та не заживет. И девочка каждый раз запрещала себе
приближать руки к лицу, несмотря на то, что зуд был очень сильным,
и рану постоянно хотелось почесать.
Рыцарь-тамплиер по имени Грегор, который спас ее и вез к добрым
монашкам, немного напоминал Адельгейде отца. Хотя ее отец и был,
конечно, совсем другим. Но, этот мужчина тоже производил
впечатление очень надежного человека. И он уже смог защитить ее от
опасностей, точно также, как ее всегда защищал отец, пока его не
убили враги.
На постоялом дворе Грегор показал, что он отлично умеет
сражаться, расправившись с тремя сарацинами, да еще и с настоящим
людоедом. До этого Адельгейда думала, что людоеды бывают только в
страшных сказках, которые рассказывала ей старая няня Бригитта из
Швабии. Но, раньше Адельгейда считала, что и такие жестокие войны,
как нынешняя, бывают тоже лишь в легендах и в песнях, которые
рассказывали и пели миннезингеры, собираясь на праздники в замке ее
отца. Да и все то, что произошло с ней самой, напоминало какую-то
очень страшную сказку. Хорошо еще, что тамплиеры нашли ее и
спасли.
Правда, Адельгейда помнила и то, что говорил ее отец про этих
самых тамплиеров, называя их лицемерными плутами, но Грегор Рокбюрн
не был похож на такого. Он во многом походил на настоящего рыцаря.
И она все больше надеялась на то, что на этот раз, все же, с его
помощью сумеет добраться до нормальных мест, где пока еще
сохранилась власть христиан. А мессир Грегор благополучно проводит
ее до монастыря на горе Кармель, где, наверняка, добрые
вдовы-монашки окажут ей помощь и приютят, как и обещал старый
капеллан, вылечивший ее.
После всех несчастий, выпавших на ее долю, Адельгейда уже просто
мечтала скорее оказаться за надежными стенами обители, где можно
будет спокойно молиться и плакать, не скрывая своего горя. Она
очень нуждалась в женском обществе и утешении. После гибели сестры,
матери и их служанок некому было даже расчесать ей волосы.
Дорога спустилась вдоль горы длинной изогнутой лентой и
наконец-то пошла ровно и гладко. Солнце уже почти коснулось линии
горизонта своим нижним краем, когда они заметили впереди поселение.
Грегор сказал, что надо спешиться, на что Адельгейда не возражала,
потому что понимала, что конь по имени Антоний, на котором они
ехали, уже очень устал их везти по жаре. И его надо бы покормить и
напоить. Да и о запасной пегой лошадке по имени Эмма, которую
подарил ей капеллан, тоже следовало позаботиться.