Инженер встретил их насмешливым:
– Ну что, герои, вляпались?
Оба сержанта насупились и отвели взгляд.
– И чего вас так высоко понесло-то? Сами ж знаете, что выше
двенадцати тысяч на этой машине забираться запрещено. А вы куда
попёрли?
– А чего его, отпускать, что ли, было? – огрызнулся Чалый. –
Сами же знаете: в прошлую пятницу приказ зачитывали – валить
всех.
– По возможности, товарищ сержант, по возможности! – влез техник
по обслуживанию бортовых сетей и оборудования. – А где вы эту
возможность углядели-то? Я вообще удивляюсь, как вы прямо оттуда не
грохнулись! У вас же ни один прибор не работал. Даже триммеры и те
заклинило!
– Это просто повезло им, – вступил в разговор старший техник,
вытирая руки куском ветоши. Сегодня эвон как солнце жарит – под
тридцать градусов температура. Вот у них и получилось технику
обмануть. Коль день похолоднее оказался бы – ещё с тринадцати тысяч
звезданулись бы и крякнуть не успели.
Сержант Чалый ещё сильнее насупился, но промолчал. А что тут
скажешь – так оно и было. Согласно инструкции, оборудование
самолёта рассчитано на работу при температуре не ниже минус
пятидесяти градусов. А каждый километр высоты – это падение
температуры на шесть градусов. Так что будь сейчас погода
похолоднее – градусов хотя бы двадцать, эти минус пятьдесят они
поймали бы уже на двенадцати тысячах. После чего всё – амба! Нет,
кое-какой запас прочности у приборов и механизмов самолёта,
возможно, и имелся, но… самолёт-то был новый. И не просто новый, а
новейший, то есть летающий на таких высотах и скоростях, на которых
раньше никто в СССР и не летал. Ежели только какие уникальные
рекордные машины. Так что даже в обычных полётах регулярно
случались какие-то косяки – то одно откажет, то другое. А тут они
его загнали на такую немыслимую высоту и в дикий холод…
– Ладно, чего уж там теперь, – добродушно махнул рукой инженер.
– Главное – всё-таки сели. Пусть и на брюхо. А машину на крыло
поставим. Вас ведь комэска нам в помощь отправил?
– Так точно! – хором отозвались оба сержанта. А старший техник
несколько картинно поморщился. Ну не одобрял он возрождения старых
царских порядков в армии – личные звания, «так точно» всякие… Так,
глядишь, и, не приведи бог, погоны додумаются вернуть! Зря всё это
сделали, зря, кто бы там что ни говорил…